Петля и камень в зеленой траве. Евангелие от палача

Я покачал головой. Крутованов откинулся на спинку кресла и сильно, с хрустом потянулся, и это было единственной приметой того, как он устал. На нем был элегантный широкий костюм, крахмальная голубая сорочка со строгим французским галстуком, а в аккуратном проборе – волосок к волоску – и во всем его холено-ухоженном облике не было ни единого признака-следочка того смертельно-страшного напряжения, в котором провел он последние сутки.

Медленными, будто ленивыми движениями достал он из пачки американскую сигарету «Лаки страйк», чиркнул зажигалкой, и я видел в этой ленивой медлительности сноровку лесного зверя, притаившегося на засидке.

– Итак, геноссе Хваткин, сдается мне, как заповедывал Екклезиаст, пришла пора уклоняться от объятий…

Я благоразумно промолчал.

– Вы понимаете, что сейчас будет происходить? – наклонился он ко мне через стол.

На всякий случай я сдержанно развел руками:

– Думаю, что этого никто не знает…

– Ну почему же? – пожал плечами Крутованов. – В целом это нетрудно себе представить. Все, похоже, станет как в свидетельстве дьяка Ивана Тимофеева о смерти великого государя Ивана Грозного.

Он замолчал, рассматривая внимательно свои полированные ногти, и я осторожно спросил:

– Есть указание относительно нас?

Крутованов хмыкнул:

– Да, по-видимому… Иван Тимофеев написал: «Бояре долго не могли поверить, что царя Ивана нет более в живых. Когда же они поняли, что это не во сне, а действительно случилось, вельможи, чьи пути были сомнительны, стали как молодые». Вот так! Нам это надо учесть…

– А что мы можем сделать? – аккуратно поинтересовался я.

– Ну, для начала хочу вас порадовать. Завтра в кабинет напротив – вместо Семена Денисыча Игнатьева – придет новый министр…

Я дернулся в его сторону:

– Кто?

– Лаврентий Павлович Берия, – невозмутимо, не дрогнув ни единой черточкой, сообщил Крутованов. – С сегодняшнего утра нашего министерства вообще не существует…

Я замер:

– То есть как?

– Принято решение ликвидировать Министерство госбезопасности. Оно вливается в Министерство внутренних дел на правах Главного управления. Новое министерство возглавит член Президиума ЦК КПСС, первый заместитель Председателя Совета Министров Лаврентий Павлович Берия.

Я терпеливо выдержал паузу, прежде чем спросил:

– Какие из этого следуют для нас выводы?

Я понимал, что Крутованова ни в какой мере не интересуют мои суждения. Я должен был только соответствующим образом реагировать на его реплики. Вообще, это был не разговор, а инструкция, обязательная для выполнения. Ни о чем не напоминая, Крутованов настойчиво указывал на нашу с ним связанность придуманным и реализованным делом врачей.

– У нас есть два возможных способа существования, – сказал Крутованов, покручивая на столе зажигалку. – Первый – терпеливо ожидать развития событий, и, уверяю вас, развиваться они будут для нас весьма неприятно. Второй путь – активно поучаствовать в происходящих событиях…

– Это каким образом?

– Каким образом? – медленно переспросил Крутованов и внимательно посмотрел на меня, будто еще раз оценивал – пригоден я для серьезной работы или тратит он попусту время. – Надо сделать кое-какие пустяки, чтобы по возможности обезопасить наше будущее…

– Я готов, – кивнул я.

– Хочу пояснить… Песенка моего выкормыша Рюмина и всей вашей уголовной компашки спета. Вопрос времени, и притом очень короткого. Я с вами так откровенен потому, что мне нужна ваша помощь. Во всем этом доме, – он сделал рукой широкий круг вокруг себя, – я не склонен доверять никому, а вам в особенности. Но я полагаюсь на вашу сообразительность и думаю, что вы отдаете себе отчет в общности некоторых наших интересов. Не скрою от вас, я очень внимательно прочитал ваше личное дело…

– Спасибо, – прижал я руку к сердцу.

– Не трудитесь благодарить. Так вот – я пронаблюдал в вашей карьере некоторую эволюцию. Раньше вы были нашим Скорцени, потом постепенно вы перешли на роль Эйхмана.

Он сделал паузу, и я незамедлительно включился:

– Сергей Павлович, разрешите доложить! Я совершенно не подхожу на роль Эйхмана. Если кто-то станет разбирать эту историю, то Эйхманом у нас будет Рюмин. Я человек не честолюбивый, никогда начальству на глаза не лез и в деле не фиксировал своего участия – ни в допросах, ни в обысках, ни в очных ставках. Я даже обзорных справок не писал…

Крутованов засмеялся:

– Я это заметил! И одобряю. Вся эта история с еврейским заговором уже умерла. И похоронит ее в ближайшие дни Берия…

– Почему вы так думаете?

– Политика, – пожал плечами Крутованов. – Как это ни смешно, но Берия выступит сейчас выдающимся жидолюбом и юдофилом. Я глубоко убежден, что очень скоро он прикроет это дело. Поэтому ваша задача – опередить его и организовать ликвидком…

Я долго смотрел в его ледяные серо-стальные глаза:

– Как вы это себе представляете?