Петля. Книги 1-5

— И чтобы была свадьба, роскошное белое платье, и подружки тебе завидовали?

— Угу.

— И ты готова родить от него ребенка?

— Когда-нибудь потом, как у всех.

— И вот представь: все, что ты хотела, — случилось. Дружба, любовь, свадьба. Ты беременная, тебе рожать, выглядываешь в окно, а там Костя целуется с другой.

— Козел!

— Он бросает тебя и уходит к ней.

— Кошмар!

— Лучше увидеть это сейчас, чем потом. Ведь так?

— Угу.

— Так тебе сегодня повезло.

— Верно, — озадаченно выдохнула Настя.

— Зачем тогда плакать, если повезло? Пойдем, а то мама волнуется из-за пустяка.

Настя зачерпнула воду из ванной и умылась. Вытершись полотенцем, она словно сменила маску на лице: с грустной на смешливую.

— Достанется кому-то козел, — расплылась в улыбке девочка.

Марат обнял Настю за плечи, и они вышли в комнату. Их лица сияли. Ошалевшие женщины смотрели на них, ничего не понимая.

— Вот это букет! — восторженно оценила цветы Настя. — Валеев, ты классный!

Елена подалась вперед, чтобы обнять дочь. Настя позволила прижать себя на пару секунд и вывернулась.

— Я есть хочу, бабушка.

— А пойдемте-ка в ресторан? — предложил Марат. — Устроим праздник на берегу моря.

— У тебя деньги после цветов остались, зятек?

— Для любимой тещи ничего не жалко.

— Я уже переодеваюсь.

Елена отвела Марата в сторону и шепнула:

— Что ты сказал Насте?

— Это наш секрет.

Уже ночью, в постели, после хорошего ужина и супружеских объятий, Елена вновь вернулась к мучающему ее вопросу. Она прижалась к Марату, нежно поцеловала его в ухо и спросила:

— Ну все-таки… Чем ты ее убедил? Расскажи.

— Это элементарно. Я сказал, что у Насти самые красивые на свете ножки. Такие же, как у ее мамы.

— Да ну тебя! — Елена стукнула кулачком по его груди, прижалась и вдруг почувствовала себя абсолютно счастливой.

Конец

Неуловимые тени

Пролог

За окном кабинета шел дождь, нудный и беспросветный. Серое небо давило безысходностью, словно свинцовый купол.

Превозмогая мучительные вспышки головной боли, скорбная фигура подошла к столу, рука потянулась за телефонной трубкой, пальцы в одноразовых перчатках набрали цифры телефонного номера.

Голос из-под капюшона прозвучал неожиданно строго:

— В ваш кабинет проник вор, пытался вскрыть сейф. Срочно приезжайте.

Больше говорить не требовалось — сейчас примчится. Проникший в кабинет человек потом еще не раз убеждался, что эта фраза на всех чиновников действует безотказно. Ведь звонок шел с их рабочего телефона.

В ожидании хозяина непрошенный гость включил телевизор, неприлично большой для служебного кабинета, пощелкал кнопками каналов. Новая техника органично вписывалась в дорогой интерьер. Ну зачем такая роскошь руководителю областного департамента здравоохранения?

Субботним утром на одном из каналов повторяли неувядающий сериал «Место встречи изменить нельзя». Выбор пал на него. Пусть звучит как фон, вроде как в кабинете работают оперативники. И пусть горит настольная лампа. Звуки и свет отвлекут вошедшего на пару секунд, он не заметит притаившегося за дверью.

Так и случилось. Чиновник примчался быстро, ворвался в кабинет, метнул испуганный взгляд на освещенный стол и в сторону сейфа — не вскрыт. Душевное облегчение совпало с уколом из шприца-пистолета в его шею. Бедняга вздрогнул и выпучил глаза — на большее сил не хватило. Теперь он точно успокоится, но ненадолго. Ровно настолько, чтобы подготовиться к казни.

Заведующий отделом очнулся с кляпом из скомканных бумаг во рту, привязанный по рукам и ногам к любимому креслу. Лишь его правая рука безвольно покоилась на столе в круге света настольной лампы. Вытаращенные глаза пытались рассмотреть незнакомца: кто, почему? Тот, явно страдая от головной боли, не заставил себя долго ждать и объяснил из-за чего он здесь, и что сейчас произойдет.

Обвинения звучали дико, угрозы — неправдоподобно, однако, закончив короткую речь, странный человек сразу взялся за дело. В его руке появился широкий нож. Острое лезвие плавно проплыло перед глазами пленника и резко опустилось на запястье.

В этот момент связанный человек понял смысл только что услышанных слов «местная анестезия». Он видел, как кромсают его руку, но чувствовал только подергивание в плече от резких движений мучителя.

Первым был ампутирован указательный палец правой руки, за ним средний. Смотреть на искалеченную руку было невыносимо, а садист и не думал останавливаться. Лезвие ножа надрезало кожу и впилось в сухожилия большого пальца. Ужас переполнял чиновника, но все усилия высвободиться оказались тщетными, мольба о пощаде тоже не помогла. Мышцы не слушались его, рот был забит бумагой, на брюках расплывалось позорное мокрое пятно.

Мучитель попал ножом в щель между костяшками, надавил обеими руками — и большой палец отделился, отлетев к двум, отрезанным ранее. Палач перевел дух, полюбовался проделанной работой и посчитал, что достаточно.