Петр Алексеевич и Алексей Петрович. Исторический роман. Книга вторая

Петр был широко талантлив, он мог стать великим ученым, великим писателем, великим врачом, но судьба распорядилась иначе – он стал великим тираном, безжалостным, умным, напористым, энергично воплощавшим свою детскую идею военного величия России. Он был одним из немногих, кому почти удалось это сделать, но принесло ли это благо народу России?

Глава пятьдесят седьмая. Подготовка к Великому посольству.

Царь не оставил своего желания побывать в Европе. Началась деятельная подготовка. Отбор в посольство проводили тщательно, с учетом многих обстоятельств. Смотрели, чтоб и богат был, и образован, и ум имел государственный, и лицом не страшил иноземцев.

Лев Кириллович сочинил задачи, которые должно было решить посольство. Их набралось много. Надо было себя показать и отринуть представления о себе, как о диком народе, как о самоедах, не знающих, что такое культура и не отличающихся от туземцев, населяющих затерянные в океане острова, куда ходили на каравеллах европейцы за корицей и гвоздикой, ценящихся на вес золота.

Во-вторых, надо было людей посмотреть, то бишь Европу, посмотреть, как другие народы живут, что можно взять от них полезного, отделить быль от сказок, что имели хождения на Руси о заморской жизни. В- третьих, завлечь в Москву добрых мастеров: корабельщиков, инженеров, моряков, рудознатцев, людей, умеющих извлекать золото, серебро, медь из руд, артиллеристов, плотников, столяров, изготовителей мебели, резчиков по камню и по дереву, архитекторов, музыкантов, стеклодувов, военачальников, ювелиров, лекарей, знатоков банковского дела, часовщиков, изготовителей обуви, одежды и многих других спецов.

Лев Кириллович, просматривая список, скорбно качал головой и тяжело вздыхал, ибо за каждого такого мастера должно платить немалые деньги, иначе никто не поедет. Каждому надобно построить дом, нанять обслугу, закупать провизию, лошадей – мороки-то сколько! Ну привезут два десятка иноземцев, они цены себе не сложат, все им не так, все им русским духом чесночным воняет. А что их помощь для Руси? – капля в море. Надобно в контракты записывать, чтобы каждый иностранец по четыре– пять учеников имел да учил их добросовестно, не спустя рукава. А те ни в какую не хотят умом делиться. Хоть бы поскорее сбыть с рук сию обузу.

Бояре дрались за каждое место в посольстве, напоминали о своих заслугах и заслугах предков. Да и было за что драться. Само по себе место в посольстве почетно, опять же – рядом с царем, примелькаешься, может и должность хлебную получишь. Работа в посольстве не пыльная, не обременительная, не связана с опасностями и тревогами. А кому не хочется мир посмотреть, да еще и за казенный счет. Правда, денег, сказали, будет мало, кто хочет жить весело, пусть берет свои. Да сие не страшно, можно по такому случаю и раскошелиться.

В общем, насчитали двести пятьдесят человек. Наверно, то было самое многочисленное посольство, какое когда-нибудь кто-нибудь куда-нибудь посылал, можно записывать в анналы истории. Возникла заковыка с царем. Нигде в книгах не писано, чтобы посольство возглавлял сам царь. Это он сам сказал. А все ж хочется мальчишке повидать иноземщину, самому попробовать на зуб – как там они в европах. Царя записали урядником Преображенского полка Петром Михайловым. Незатейливая уловка – такого царя за версту видно, ну да все ж хитрость: вроде бы спрятали правителя в угоду ему самому.

Великими полномочными послами выбрали Франца Лефорта, сибирского наместника Федора Алексеевича Головина, отличившегося глубоким умом, выдержкой при заключении Нерчинского мира и знанием трех европейских языков, а также думного дьяка Прокофия Сергеевича Возницына – дипломата старой школы, ездившего к туркам и татарам еще при Алексее Михайловиче.

При назначении Лефорта возник шумный спор, ежели не скандал. «Кто он таков?– кричали родовитые бояре, привыкшие, что из их родов в большинстве случаев избирали послов.–Уж мы видели в Азове, каков он

специалист. – Сам чужеземец, и от нас едет к чужеземцам? Не бывать тому. Продаст!»

Лев Кириллович терпеливо объяснял, что Лефорт знает европейское обхождение, к нему будет больше доверия, он и по одежде, и по внешнему виду выглядит европейцем. «Что он знает о наших делах?– кричали в ответ.– Умеет по-иностранному кутить – вот все его умение»

Надо сказать, что те, кто возражал против Лефорта, были отчасти правы. Франц, конечно, знал европейский политес, но знал его, как знают обычные европейские вертопрахи, умеющие больше пустить пыль в глаза, и до посла он все-таки не дотягивал. Льву Кирилловичу пришлось прямо сказать, что сие есть указание самого царя, и что самые важные решения будет все же принимать сам Петр Алексеевич.

Тогда только угомонились и согласились. Царю же швейцарец был нужен, как близкий друг и одновременно посредник между царем и посольством. Кроме Лефорта, такое дело Петр мог поручить еще Голицыну, но Бориса царь оставил сторожить государство, ежели Лев Кириллович упустит вожжи.