Петр I

У Шереметева Марту отобрал Меншиков, в доме которого осенью 1703 года ее и увидел Петр. Увидел – и сразу же проникся, подобно Меншикову и Шереметеву, видно, было в Марте нечто этакое, мгновенно воспламеняющее мужскую страсть. «Царь… заметил Екатерину в числе слуг, которые прислуживали за столом, – пишет Вильбоа. – Он спросил, откуда она и как тот ее приобрел. И, поговорив тихо на ухо с этим фаворитом, который ответил ему лишь кивком головы, он долго смотрел на Екатерину и, поддразнивая ее, сказал, что она умная, а закончил свою шутливую речь тем, что велел ей, когда она пойдет спать, отнести свечу в его комнату. Это был приказ, сказанный в шутливом тоне, но не терпящий никаких возражений. Меншиков принял это как должное, и красавица, преданная своему хозяину, провела ночь в комнате царя… На следующий день царь уезжал утром, чтобы продолжить свой путь. Он возвратил своему фавориту то, что тот ему одолжил. Об удовлетворении царя, которое он получил от своей ночной беседы с Екатериной, нельзя судить по той щедрости, которую он проявил. Она ограничилась лишь одним дукатом, что равно по стоимости половине одного луидора (десять франков), который он сунул по-военному ей в руку при расставании».

Однако случайная встреча имела продолжение. В 1704 году Марта родила Петру сына, названного в его честь, а в следующем году – другого сына, получившего имя Павел. Оба ребенка умерли во младенчестве. Такая же участь постигла и дочь Екатерину, родившуюся в 1707 году. С 1705 года Марта, которую Петр называл Катериной, поселилась в доме сестры Петра, царевны Натальи Алексеевны, в Преображенском. Это свидетельствовало о том, что в ее отношении Петр имел серьезные намерения, иначе бы он не пошел на подобный шаг. То ли в 1707, то ли в 1708 году Марта крестилась в православие с принятием имени Екатерина. Отчество ей досталось от крестного отца – царевича Алексея Петровича, а фамилией стал псевдоним Петра.[81] Так Марта Краузе превратилась в Екатерину Алексеевну Михайлову.

Если попытаться охарактеризовать 1707 год одним словом, то наиболее подходящим будет слово «суетный» – хлопот было много. Вокруг Москвы спешно возводились укрепления, поскольку вероятность нападения шведов была весьма велика. Продолжало снижаться содержание серебра в монетах, а чиновники уже третий год получали половинное жалование. Надо отметить, что оборотной стороной прогрессивного правления Петра Великого была тяжелая жизнь народа, обремененного множеством податей и повинностей. При Алексее Михайловиче жилось не так уж и сладко, но в сравнении старая жизнь представлялась райской. Однако сравнения приходилось делать про себя, поскольку за любое неодобрение существующих порядков можно было заплатить жизнью. Недовольные крестьяне бежали на Дон, в казачьи земли, где действовало правило «С Дона выдачи нет». Любой беглец, не нарушавший казацких законов и обычаев, мог спокойно жить здесь.

Разумеется, царя такое положение дел не устраивало. В июле 1707 года он издал указ о сыске беглых в донских городках и поручил его исполнение полковнику Преображенского полка князю Юрию Владимировичу Долгорукову. Деятельность князя спровоцировала на Дону восстание, которое возглавил атаман Бахмутского городка Кондратий Булавин. Восставшие разгромили отряд Долгорукова, перебив всех офицеров, в том числе и самого князя.[82] Восстание было быстро подавлено, Булавин бежал в Запорожскую Сечь, но на этом дело не закончилось. Весной 1708 года мятежный атаман вернулся и поднял восстание, не только охватившее весь Дон, но и перекинувшееся на соседние области. Восставшие чувствовали за собой такую силу, что даже пытались взять штурмом Азов, но это им не удалось ввиду отсутствия выучки и артиллерии. В июле Булавин был убит в Черкасске своими сподвижниками, хотевшими выкупить прощение ценой головы атамана. В отсутствие централизованного руководства восстание приняло характер разрозненного сопротивления на местах, которое продолжалось до начала 1709 года. Можно представить, сколько беспокойства доставило оно Петру: мало того что бунт, да еще и на южных рубежах, можно сказать, под носом у султана и крымского хана. На подавление восстания 1708 года Петр отправил князя Василия Владимировича Долгорукого, брата убитого повстанцами Юрия Владимировича, с наказом: «Как наискорее сей огонь надлежит тушить… жечь без остатку, а людей рубить, и завотчиков на колесы и кольи, дабы сим удобнее оторвать охоту к приставанью воровства у людей, ибо сия сарынь[83] кроме жесточи, не может унята быть».