Петр I

От Серпуховских ворот до Земляного города построили восемь (!) триумфальных арок, которые тогда назывались «воротами». «Пышность и величие их невозможно ни описать, ни припомнить (в подробностях), – писал Юст Юль. – Их покрывало множество красивых emblemata[103] или аллегорий и своеобразных карикатур, измалеванных к осмеянию шведов. Ворота эти стоили больших денег; но (сам) царь ничего на них не израсходовал, так как приказал некоторым богатым боярам, чтоб они возвели их на свой счет. Самые большие из ворот со всеми их аллегориями воспроизведены и описаны в печати; как полагают, в скором времени будет равным образом издано (иописание всех) остальных. На воротах играла прекрасная духовая музыка и (раздавалось) стройное пение. Молодежь, толпами встречавшая царя на всех улицах и (во всех) переулках, бросала к его (ногам) ветки и венки. Стечение народа, (особенно) черни, было ужасное: (все хотели) видеть царя и великую пышность поезда. Чуть не через дом из дверей выходили разные бояре и купцы и подносили царю напитки. Таким образом (царь и его свита) изобильно ели и пили на всех улицах и (во всех) переулках. По всему городу возле дверей домов были поставлены сосны и (развешаны) венки из сосновых веток. У знатных бояр и купцов ворота были расписаны красивыми аллегориями и малеваниями разнообразного содержания, по большей части направленными к осмеянию шведов. Так, (рисунки эти изображали): орла, который молниею свергает льва с горы, льва в темнице, Геркулеса в львиной шкуре, убивающего льва, и т. п. Словом, pictores atque poetae[104] соединили все свое искусство, чтобы покрыть шведов позором».[105]

Беда, как известно, не приходит одна, и радости нередко следуют парами – во время шествия Петру сообщили, что в Коломенском дворце Екатерина благополучно разрешилась от родов девочкой – будущей императрицей Елизаветой Петровной. «Отложим празднество о победе и поспешим поздравить с пришествием в этот мир мою дочь!» – воскликнул Петр и поспешил в Коломенское, где «поздравления» растянулись на целых три дня, так что основные триумфальные торжества в Москве прошли без его участия. Факт весьма показательный, демонстрирующий отношение Петра к Екатерине, которая из любовницы превратилась в ближайшего друга.

В ходе летней кампании 1710 года шведы были изгнаны из Прибалтики. «И тако Лифляндия и Эстляндия весьма от неприятеля очищена и единым словом изрещи, что неприятель на левой стороне сего Восточного моря не точию городов, но ниже степени земли не имеет», – писал Петр Алексею Курбатову, тому самому, который «взлетел», предложив идею с продажей гербовой бумаги.[106]

В декабре 1710 года, когда жизнь уже, казалось бы, вошла в мирную колею, султан Ахмет III, полутора годами ранее отказавший в поддержке Карлу, неожиданно объявил войну России. Логичнее было бы вступать в войну в то время, когда в Малороссии находилась шведская армия, но вообще-то султан не был расположен воевать с Россией и даже ратифицировал в начале 1710 года договор, подтверждавший мир, заключенный десятью годами ранее, но при этом отказался выдать Карла XII, который прочно обосновался в Бендерах. В конечном итоге стороны сошлись на том, что Карл будет выслан из османских владений в Швецию при условии гарантии беспрепятственного проезда через Польшу (но в итоге Карл покинул Бендеры лишь в 1713 году, причем выдворять его пришлось силой).

Летом 1711 года, заручившись поддержкой молдавского правителя Дмитрия Кантемира (к слову – султанского ставленника), Петр предпринял Прутский поход. Поход оказался неудачным – в начале июля сорокатысячная русская армия попала в окружение на западном берегу Прута.

9 июля состоялось сражение, в котором русские продемонстрировали героическую стойкость. Находившийся на русской службе полковник Жак Моро де Бразе писал в своих воспоминаниях: «Могу засвидетельствовать, что царь не более себя берег, как и храбрейший из его воинов. Он переносился повсюду, говорил с генералами, офицерами и рядовыми нежно и дружелюбно, часто их расспрашивая о том, что происходило на их постах».[107] Тем не менее положение русской армии казалось безнадежным – турки начали обстреливать русский лагерь из пушек, запас боеприпасов таял, да и продовольствия было в обрез. «Так как люди и лошади не отдыхали более трех суток кряду, – пишет Юст Юль, – к тому же всюду испытывался недостаток в боевых припасах, то у его царского величества снова собрался военный совет, (на котором) решили:

1. предложить верховному визирю приостановку военных действий для заключения с великим султаном мира;

2. в случае же его отказа сжечь и уничтожить весь излишний обоз, из остальных повозок сделать вагенбург[108], поместить в нем валахов и казаков и прикрыть несколькими тысячами пехоты, а с прочею армией атаковать неприятеля не на живот, а на смерть, никого не милуя и ни у кого не прося пощады.