Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

Торжество вышло внушительным. Тем яснее, конечно, замечалось и тем досаднее было для царевны намеренное отсутствие на нем Петра. Голицын и воеводы принуждены были на следующий день для представления Петру отправиться в Коломенское и, по всей вероятности, были приняты весьма сухо. Может быть, в ответ на сухость этого приема Софья устроила в честь возвратившихся воевод новое торжество. 23 июля она была в Новодевичьем монастыре у обедни, за которой велено было присутствовать и Голицыну с воеводами. После обедни отслужено было благодарственное молебствие по случаю победы над их государскими врагами „проклятыми агарянами“. „А после молебного пения изволила она, великая государыня, жаловать их, бояр и воевод, кубками фряжских питей, а ратных людей: ротмистров, и стольников, и поручиков, и хорунжих, и иных московских чинов людей, которые в том монастыре были, водкою“[106]. Между тем заготовлялся манифест о пожалованиях и наградах за Крымский поход. Но тут Софья натолкнулась на категорический отказ Петра утвердить этот манифест. Отношения страшно обострились. В Кремлевском дворце опять пошли разговоры о злоумышлениях со стороны Петра и его приверженцев против царевны. 25 июля, в день именин царевны Анны Михайловны, когда ожидалось появление Петра в Москву, по распоряжению Шакловитого у Красного крыльца поставлен был в скрытом месте караул в 50 человек стрельцов, которым предписано было при первых же звуках набата спешить „в верх“ и хватать кого укажут. Шакловитый опасался какой-либо „хитрости“ над государыней со стороны потешных, которые придут с Петром. Но Петр не явился в этот день ни на богослужение, ни на церемонию пожалования поздравителей водкой в Передней палате, вероятно, избегая встречи с сестрой. Он прибыл из Коломенского только „за 3 часа до вечера“, часов около пяти пополудни по нашему счету, заехал поздравить тетку и в тот же вечер отправился к себе в Преображенское. Только после многих просьб, с большим трудом, по свидетельству Гордона, удалось уговорить Петра утвердить манифест о наградах. Согласие его было дано 26 июля, а 27-го список наград был прочтен боярам с товарищами во внутренних покоях дворца, а прочим чинам на верхней лестнице. Награды заключались в пожалованиях вотчин и поместий, в обращении части поместий в вотчину, в денежном жаловании, в подарках кубками, мехами и материями. Розданы были также золотые медали с изображениями государей и царевны. Но, дав согласие на награды, Петр сорвал свое раздражение, отказав в приеме Голицыну с товарищами, когда они явились было в Преображенское его поблагодарить. „Все поняли, — пишет по этому поводу Гордон, — что согласие младшего царя было вынужденное с великим насилием, что возбудило его еще больше против военачальника и против главнейших советников при дворе из противной стороны“. Оскорбленная отказом в приеме Голицыну, Софья не могла скрыть своего раздражения. В тот же день, 27 июля, вечером в Новодевичьем монастыре после всенощной по случаю празднования 28 июля Смоленской иконы Богоматери царевна, жалуясь на царицу Наталью Кирилловну, говорила провожавшим ее в походе в монастырь стрельцам: „И так беда была, да Бог сохранил; а ныне опять беду зачинает. Годны ли мы вам? Буде годны, вы за нас стойте, а буде не годны, мы оставим государство“[107]. Атмосфера насыщалась электричеством: чувствовалась неизбежность грозы. „Все предвидели ясно, — записывает Гордон в своем дневнике под 28 июля, — открытый разрыв, который, вероятно, разрешится величайшим озлоблением“. Пыл и раздражение, — говорит он под 31 июля, — делались беспрестанно больше и больше, и казалось, они должны вскоре разрешиться окончательно».