Пётр и Павел. 1957 год

И опять!.. Опять этот сон!.. Опять эта безконечная карусель!.. И на сверкающем, украшенном разноцветной иллюминацией кругу она одна. В ночной сорочке, с босыми ногами…А он всё кружится, кружится, кружится!.. И с каждым мгновением всё быстрее!.. Быстрее!.. Быстрее!.. А вокруг карусели столпились люди в форме, их блестящие хромовые сапоги так пронзительно скрипят, так визгливо вторят хохоту сотен глоток!.. А ей хочется крикнуть: «Не надо!.. Остановите!.. Я больше не могу!..» Но горло сковал чудовищный спазм, и, вместо слов, оттуда вырывается нечленораздельный хрип, и вот она уже не выдерживает и падает на пол, а низ живота сдавила ужасная боль, она знает: вот сейчас, через какую-то долю секунды она родит, но не человеческого детёныша, а что-то страшное, не ребёнка, а какое-то чудовище!.. Вурдалака!.. Нетопыря!.. «Не хочу!.. Нет!.. Остановите!..» А в ответ только гогот этих людей в гимнастёрках с малиновыми околышами, перепоясанных похожей на лошадиную сбрую кожаной портупеей. Ржущий табун!.. Ни одного человеческого лица!.. И только он!.. Он один не хохочет и даже не улыбается, а стоит и печально смотрит на неё. «Павел!.. Павлуша!.. Забери меня отсюда!..» Она с трудом встаёт на четвереньки, тянет к нему руки, пытается подняться во весь рост, ноги у неё подкашиваются, она снова падает и молит… Молит его о помощи!.. О пощаде!.. А он стоит не шелохнувшись, ни один мускул не дрогнул у него на лице, и она понимает: Павел отказывается ей помочь!.. «Конечно… Конечно, ты прав… Я низкая, подлая… Дрянь!.. – шепчет она, обливаясь слезами. – Но кто-нибудь!.. Кто-нибудь!.. Неужели нет никого?!.. Мама!.. Мамочка!.. Спаси меня!..» И, как эхо, откуда-то издалека к ней доносится дрожащий мальчишеский голос:

– Мама!.. Мамочка!.. Ты только не умирай!..

Задыхаясь, Зинаида стала тянуться к этому голосу, вытряхивая из своего мутного сознания остатки тревожного сна…

– Что это с ней?..

– Мама… Мамочка…

– Неужто и вправду помирает?..

Зинаида открыла глаза и первое, что увидела – зарёванное лицо сына. Матюша гладил её по волосам и, как заклинание, безпрерывно повторял:

– Ты только не умирай!.. Мамочка!.. Я тебя очень прошу… Ну, что тебе стоит?.. Не умирай!.. Мама!.. Мамочка!..

Зинаида с трудом разлепила склеенные губы:

– Да, да… Я сейчас…

– Мамочка, я не смогу без тебя!.. Совсем не смогу!..

Мать протянула к нему руки, взяла голову сына и прижала к своей груди.

– Кровинушка моя!.. Бедное, несчастное дитятко!..

– Не плачь, дурачок… Видишь, маме лучше, – у Капы на глаза тоже навернулись слёзы.

– Я не дурачок, это слёзы – дуры!.. Сами выкапываются…

– Господи!.. За что Ты так с нами?!.. – Зинаида была на грани истерики.

Алексей Иванович переполошился не на шутку:

– Зинаида Николаевна держитесь!.. Ради сына держитесь!..

– Да, да, мамочка! – обрадовался мальчишка. – Ты держись за меня!.. Держись!.. Я сильный. Я тебя выдержу!.

– Я знаю, глупыш… И я держусь… Кроме тебя, у меня теперь…

– Зинаида Николаевна!.. – оборвал её Богомолов.

Она замотала головой, словно от сильной зубной боли, потом оторвала сына от груди и уже другим, сильным окрепшим голосом сказала:

– Всё!.. Я в порядке!.. Всё!..

Капа предложила в качестве панацеи от всех бед своё традиционное средство:

– Может, чайку горяченького?.. С малинкой…

– Ничего мне не надо!.. Ни-че-го!.. Оставьте меня с Алексеем Ивановичем.

– Нет!.. – закапризничал Матюша. – Я с тобой хочу быть!.. С тобой!..

– Ты и так всё время со мной, и никуда мы друг от друга не денемся, – стала успокаивать его мать. – А сейчас мне нужно с дядей Лёшей побыть, мы решили папе сюрприз приготовить, вот нам и надо договориться.

– Я тоже хочу сюрприз готовить!.. – Матюша ни за что не хотел уходить. – Я тоже…

– Это взрослый сюрприз, сыночка. Детям нельзя.

– Вот опять!.. – парнишка чуть не плакал. – Это что же, как в кино: "детям до шестнадцати"?..

– Вовсе нет, – мать была с ним нежна, ласкова, но непреклонна. – В кино детей не пускают, а в нашем случае – никого: ни детей, ни взрослых. Скажи, какой это будет сюрприз, если всем о нём будет известно?.. Сюрприз – это всегда тайна… Ты же у меня умный, всё понимаешь…

– Я очень умный, – согласился Матюша. – Я в июне родился, значит, я совершенно летний! Да, дядя Лёша, мне мама сама говорила…

– Вот видишь!.. А сейчас пойди, помоги Капе, скоро гости придут, а у нас ещё ничего не готово.

– Пойдём, дурачок. Поможешь мне бокалы протереть. А то народу много придёт, боюсь, не управлюсь.

– Ладно, – он великодушно согласился. – Вечно вы так: без меня, как без рук, – он направился следом за Капитолиной, но вдруг на пороге остановился и очень серьёзно спросил. – Интересно, а "совершенно зимние" бывают? – и, поскольку никто из взрослых на этот вопрос не ответил, сам подвёл итог своим размышлениям. – Конечно, бывают. Это те, которые зимой родились. Как папа.