Петр II

«Бог любит троицу», поэтому я был доволен, что полк выступил в очередной поход к Петергофу уже рано утром. В этот уже третий за последнюю неделю поход я шел вместе со своими солдатами. Солнце только недавно показалось над деревьями, и ночная прохлада ещё не отступила. Я шагал в центре колонны, с ротой гренадеров первого батальона. Рана уже совсем меня не беспокоила. Правда, нагружать на себя дополнительный груз я не стал. В отличии от солдат, которым пришлось нести пудовый груз в дополнении к тяжелой фузее. Вода, сухари, порох, пули, даже камни и песок. Не нравилась мне, правда, конструкция вещмешков, которая не имела единой системы. Кто-то использовал одну лямку, кто-то не мог правильно распределить груз, кто-то являлся счастливым обладателем кожаного ранца. Большинство не имело заплечной сумы или ранцев вообще, полагаясь на использование телег обоза. По счастью, простейший вещмешок сделать несложно, поэтому солдаты взялись за иголку с нитками и к вечеру получили подобие рюкзака.

Второе новшество, которое появилось в этот раз, это боевое охранение. Где-то впереди в засаде нас ждали всадники Лейб-Регимента. Преображенцев я предупредил, что если конница, прорвавшись к идущему маршем полку, не встретит солдат построенных в каре, я буду очень недоволен. Поэтому впереди, перед авангардом, сзади, за арьергардом и по параллельным маршрутам шли отряды разведчиков и боевого охранения. Если увидят нападающих — дадут сигнал всему полку выстраиваться для отражения атаки.

Третье, что я потребовал от командиров, это запланировать места привалов, где солдаты могут передохнуть и дождаться отставших. Через час после выступления первый такой привал случился на выходе из города у Нарвской заставы. Роты постепенно подходили, подтягивались телеги обоза и полковая артиллерия — восемь легких трехфунтовых орудий. Обычно пушки были приписаны к артиллерийскому полку, и только после долгих бюрократических процедур их можно было затребовать для проведения маневров. Это требовало немало времени, как и прибытие личного состава, разбросанного на квартирах по всему городу. Поэтому первый привал растянулся на целый час.

Пока же я расположился на лавке у придорожного трактира вместе с офицерами и Ваней Долгоруким, не позволившим себе пропустить такое веселье, как поход в Петергоф. Рассказывали анекдоты, рассматривали путников и коляски, идущие и едущие в город и из него. Слухи о вчерашнем переводе Меншикова и других руководителей военной коллегии в крепость наверняка уже распространились, но при мне никто не подавал вида, что это кого-то беспокоит.

Я же размышлял о том, не сильно ли доверился Ушакову. Историкам будущего был известен некий документ, так называемое «письмо Румянцева», с описанием смерти моего отца. В письме перечисляются конкретные исполнители тайной казни царевича Алексея Петровича — сам Румянцев, Толстой, Бутурлин и Ушаков. Впрочем, существовало мнение, что эта запись — позднейшая подделка. Я же, получив доступ к документам следствия над опальным сыном Петра I не нашел подтверждения причастности Ушакова к гибели моего отца. Как помощник Толстого в Тайной канцелярии он занимался другими делами и особого участия в следствии над царевичем не принимал. Поэтому, подыскивая кандидата в руководители тайной службы я выбрал генерала из-за его профессиональных качеств и опыта. Но на всякий случай решил ограничить его влияние руководством следственного отделения, а службу охраны поручить кому-то другому. Мне нужен был генерал с боевым опытом (таких много после петровских войн), непосредственно находящийся в Петербурге (не хочу дожидаться пока приедет один из генералов например воюющих сейчас в каспийских землях) и не сильно связанный с столичной вельможной «мафией». Лучше всего под эти требования подходит генерал Матюшкин, только недавно вернувшийся с Кавказа, а сегодня командующий полком в этом походе. Поэтому, когда первый привал закончился и солдаты продолжили движение, я забрался на лошадь и поехал рядом с генералом, расспрашивая его о военных походах.

— Когда Петр Алексеевич доверил мне руководить нашими войсками в Персии — первое, что мне пришлось сделать, это взять Баку. По опыту предыдущего года решил отказаться от использования конницы, привязанной к берегу и большой массы войск, которую сложно прокормить. Отплыли с четырьмя полками из Астрахани, через пару недель вышли на рейд Баку. Полки Астафьева и Безобразова совершили высадку, поставили рогатки и с помощью пары орудий отбили вылазку горожан. Корабли же начали бомбардировку городских стен. Сначала подавили батареи персов, а потом за четыре дня сделали пролом и подожгли город. Готовились уже начать ложную атаку с берега и высадку к пролому оставшихся на кораблях войск, но помешала морская буря. Атака задержалась, горожане заделали брешь. Тогда я через одного торговца арбузами послал в город письмо. В этот раз разум у персов возобладал, и они выкинули белый флаг.

— Славная победа, Михаил Афанасьевич.

Генерал с признательностью наклонил голову.