Петр II

Раньше, во время таких многочасовых заседаний я пытался как-то развлечься, записывая свои мысли и планы в многочисленные папочки на разные темы. Но после ареста Меншикова и объединения Верховного Тайного Совета с Сенатом отказался от такой роскоши. Все присутствующие, кроме меня, упивались возможностью побыть в ауре высшей государственной власти. Пусть привыкают ко мне, как неотъемлемой части этой самой власти. Поэтому я сижу неподвижно и делаю умное лицо. Внимательно слушаю и благосклонно киваю в нужных местах. Воспринимаю всё происходящее как важный спектакль, где я в главной роли, и фальшивить нельзя. Удручает низкая эффективность такой работы. В основном из-за того, что плохо прорабатываются вопросы, которые выносятся на обсуждение Сената. И не то чтобы Степанов плохо знает своё дело. Проблема в разграничении функций ведомств и отлаженности всего делопроизводства. Ну и на само верховное государственное учреждение слишком много завязано различных дел. Сенат выполняет роль и Совета Министров и Верховного Суда и Политбюро в одном лице. Точнее в десяти лицах, считая моё тоже. Или одиннадцати, если вспомнить, что сестра-наследница должна присутствовать на этих мероприятиях. Но её я освободил от этой каторги. Мала ещё, хоть и старше меня на год.

Иногда сенаторы спорили, но редко по серьёзному. Например, года три назад поругались Шафиров и Скорняков-Писарев. Обвинили друг друга в воровстве и коррупции. В результате Шафиров попал в опалу и пытается сейчас организовать ловлю китов в Архангельске (если уже добрался туда из Москвы). Писарев удержался в Петербурге, но недавно пострадал вместе с Девиером. Видимо, умудрился когда-то насолить Меншикову, что неудивительно при неуживчивом характере бывшего сенатора. Сейчас он где-то на пути в Охотск, а я пока не решил, стоит ли его возвращать. Всё же он один из немногих толковых инженеров в России. Или всё же дать ему возможность отстроить порт в Охотске, как это было в известной теперь только мне истории?

При мне до серьезных скандалов сенаторы пока не доходили. Возможно, потому что в таком составе работают меньше двух месяцев. Ещё не сложились группировки, и каждый действует за себя. Разве что выходцы из ликвидированного Верховного Тайного Совета свысока поглядывают на старожилов Сената, которыми не так давно помыкали. В результате «старожилы» явно стараются друг друга поддерживать. Тем более, что среди них три сослуживца-подполковника Преображенского полка: Семён Салтыков, Юсупов старший и Дмитриев-Мамонов. Несколько наособицу действуют два брата Долгоруковы. Им не удалось усилиться за счёт моей дружбы с Ваней Долгоруковым. Наверное, они даже в некоторой растерянности из-за такого моего сопротивления.

Верховодит же в Сенате тройка министров — Головкин, Остерман и Дмитрий Голицын. У каждого за плечами много влиятельных родственников и единомышленников. Каждый имеет в распоряжении ресурсы целых ведомств. И каждый ждёт скорого прибавления своих сторонников на верхушке власти. Голицын протолкнул младших братьев главами Военной и Юстиц-коллегии. Головкин ждёт зятя генерал-прокурора Ягужинского. Остерман действует не через родственников, а через многочисленных иностранцев, которые доверяют обрусевшему немцу больше, чем тому же Голицыну.

Любопытно было анализировать взаимоотношения сенаторов по тому, кто как сидит. Ближе всех, справа от меня — канцлер Головкин. На сегодня он единственный из работающих чиновников первого ранга. Меншиков и Толстой в тюрьме, Сапега в опале, Фёдор Апраксин и Брюс на пенсии. Рядом с канцлером сидит его заместитель по коллегии иностранных дел Остерман. Он также глава немецкой партии, нескольких межведомственных комиссий, почтовой канцелярии, мой воспитатель и чиновник второго ранга. Ах да, ещё женат на царской родственнице Стрешневой.

Напротив этих двоих, слева от меня, сидит Дмитрий Голицын. Не так давно это место освободил старый генерал-адмирал Фёдор Апраксин. С его уходом, позиции князя не ослабли. Я даже думаю, что если у меня получится организовать Кабинет Министров, Дмитрий Голицын станет первым его председателем.

Трое подполковников гвардии расположились за князем. Все они по Табелю о рангах относятся к третьему классу, поэтому местничество между ними определяется второстепенными факторами. Дмитриев-Мамонов — царский зять и к тому же лейтенант кавалергардов. Есть такое особое подразделение меньше сотни человек, в котором я капитан, а офицерами служат некоторые генералы и полковники. Всё никак не дойдут руки преобразовать эту парадную конную роту во что-то более путное. Для постоянного моего конвоя в перемещениях по городу они слишком все знатные. Для участия в празднествах и торжественных шествиях я их пока не использовал, хотя для этого кавалергарды и предназначены.