Петр Лещенко. Все, что было… Последнее танго

Нас попросили пройти в кабинет, там стоял огромный овальный стол, за которым восседали советские высокие чины. Сесть даже не предложили. Один из начальников, видимо, самый главный, сытый, краснолицый обратился к тебе: «Гражданин Лещенко, мы рассмотрели ваше прошение. Вы по-прежнему хотите вернуться на Родину?» Твой ответ: «Конечно, хочу!» – «Ну, так возвращайтесь, вам решено дать разрешение, – потом поворачивается ко мне, – а вам придется годков пять лесок повалить».

Ты изменился в лице, но промолчал. Главный повторил свое условие: «Разрешаем. Возвращайтесь, но порознь!» Мы с тобой одновременно, не сговариваясь: «Порознь – никогда!»

Вот после той встречи советская сторона перестала приглашать нас с выступлениями. Ранее назначенные концерты были отменены. У нас остались только заказы от румынских ведомств. В эти дни произошло несчастье – ушла из жизни твоя мама. Почти одновременно пришло сообщение из Одессы, что в больнице умер мой папа. Незадолго до случившегося у нас в квартире остановились напольные часы. Не успели вызвать мастера, как вечером, вернувшись домой, мы обнаружили разбитое на мелкие осколки зеркало. Я стала сокрушаться, вспомнив о приметах, а ты лишь посмеялся надо мной.

Во время концерта в Джурджу мы были с тобой на сцене, когда тебе передали телеграмму. Я почувствовала, что новость не из приятных, но ты до окончания концерта так и не признался мне, что тебе сообщили о кончине мамы. Отработал всю программу, выходил «на бис», вот только песню «Сердце мамы» в тот вечер не пел. Не смог произнести:

Бедное сердце мамы

Еле стучит в груди.

Бедное сердце мамы

Ищет покой в тиши.

Доктора не зовите,

Сына мне возвратите.

С ним хоть один часок пробыть…

Прошло больше полувека, твои песни изредка стали появляться на «Радио России» и в передаче «Встреча с песней» Виктора Татарского. К автору обратилась слушательница из Новороссийска Елена Григорьевна, назвавшаяся внучкой князя Феликса Юсупова. Так ли это, не знаю. Говорят, что у Феликса Юсупова, как у лейтенанта Шмидта, каждый день то внуки, то правнуки появляются. Но Елена Григорьевна представилась именно так – внучка и попросила передать «одну из песен Петра Лещенко, но самую хорошую». Елена Григорьевна писала: «Есть у меня мечта, но она несбыточна: поехать в Румынию, купить на все деньги красивых роз и положить на его могилу…» («Встреча с песней» № 745, 30.10.1997 г.) Вот бы удивилась Елена Григорьевна, если бы узнала, что тебе много лет назад в Лондоне аккомпанировал ее дедушка, князь Юсупов! Татарский выбрал для нее танго «Сердце мамы».

После концерта ты показал мне телеграмму, и мы сразу уехали в Бухарест, нам предстояли непростые дни. Ты очень грустил по маме. Вскоре цепочка бед продолжилась. Умер мой папа. Я на его похороны поехать не смогла. Ты отговорил, привел массу доводов, но главной причины не назвал. Не хотел отпускать меня, знал, что на родине меня ждут не с распростертыми объятиями.

Кольцо вокруг нашей артистической деятельности медленно сжималось, да я о том не ведала. Ты не посвящал меня в трудности сложившейся ситуации, как всегда пытался справиться с ними в одиночестве. Был момент, когда ты случайно проговорился, что нас загоняют в угол, и я спросила тогда, почему ты меня не посвящаешь в наши дела, ведь вместе легче пробиваться. Что услышала? «Девочка моя, ты для того, чтобы украшать мою жизнь, а не служкой при мне быть. Пока я в норме, полон сил и здоровья, я буду все делать сам. Другим, обещаю, ты меня не узнаешь. Но я помню, Верочка, твои слова, что советская женщина все умеет, даже стихи про „избу горящую и коня скачущего”. Я еще песню „про это” сочиню». Знаешь, я не сомневалась, что ты именно так ответишь.

Действительно, другим тебя я не узнала. Советской, все умеющей женщиной стала, когда тебя силой оторвали от меня. Переучиваться жить по-другому было трудно, к хорошему ведь быстро привыкаешь. Ты обладал поразительной работоспособностью. Организационные вопросы ты всегда решал сам: место, время, гонорары, программа, реклама, транспорт, гостиница… Успевал репетировать, находить новые песни, разучивать их и делать аранжировки. А еще переговоры с фирмами грамзаписи и записи на студиях. Музыканты были твоей головной болью. И продюсер, и директор, и главный артист – все это ты. И в этой круговерти ты не забывал обо мне, о моей учебе, об отчиме, сестренке и ее семье, о сыне Игоре, у которого была уже невеста, румынка Дорина Кирьяк. Ты все успевал.

Родной ты мой, мне так плохо было без тебя все эти годы!

Как мало прожито, как много пережито