Петр Николаевич Нестеров

Пока отбирались и упаковывались вещи, необходимые в дороге и для начала жизни на новом месте, Маргарита Викторовна заботилась о том, чтобы снабдить молодую чету продовольствием. Приходилось рассчитывать каждую копейку. Ведь по правилам, действовавшим в царской армии, офицер не имел права ехать в поезде в третьем классе — в жестком вагоне. И если сам Петр Николаевич и получил «подъемные», в которые входили и расходы на путь следования к месту назначения, то для Надежды Рафаиловны нужно было покупать дорогой билет в вагон если не первого, то хотя бы второго класса, что создавало серьезную брешь в их скромном бюджете. Была не была — Петр Николаевич взял билеты в первый класс, так как в этих вагонах были не только четырехместные, но и двухместные купе! А им, конечно, хотелось начать свою совместную жизнь только вдвоем, без посторонних свидетелей.

Настал час отъезда. Уже носильщик унес вещи, а Маргарита Викторовна все еще держала в руках корзинки и пакеты с пирожками, жареными курами и прочей снедью. Их она никому не хотела доверить и, войдя в купе, сама их разложила, много раз повторяя Надежде Рафаиловне, что где лежит и что есть раньше, а что не испортится и может полежать…

Последние объятия, третий звонок, свисток, и поезд тронулся. Удаляется лицо Маргариты Викторовны, залитое слезами, да и у Петра Николаевича защекотало в горле… Спокойнее всех Наденька. Она вся полна тем, что вот началась ее новая жизнь.

Долгое, утомительное путешествие в поезде имело и свои прелести. Сколько новых мест можно было увидеть, хотя бы мельком… Вот проплыл за окном каменный столб, на одной стороне которого надпись «Европа», а на другой — «Азия». Поезд пересекал Уральский хребет, и так странно было сознавать, что они находятся уже в другой части света!

Необъятность нашей великой родины особенно хорошо познается в поездке на Дальний Восток. Дни проходят за днями, а вокруг все расстилается наша страна, и конца ее не видно. Вот минует Кунгур, где вдоль перрона в ларьках и на лотках разносчиков продаются красивые резные изделия из уральских камней — мрамора, малахита, яшмы. Поезд пересекает по мосту многоводную Каму и под грохот пушечных выстрелов подъезжает к Перми[4] — городу, издавна знаменитому своими артиллерийскими заводами. Днем и ночью там бухают орудия.

Мелькают за окном красивейшие берега реки Чусовой, позади Шадринск, Курган, Петропавловск, Омск, Барабинск, Новосибирск, Красноярск… Места ссылки революционеров. Места неисчерпаемых природных богатств. Степи сменяются лесами, леса — горами, поезд проносится над гигантскими реками, в сравнении с которыми с детства знакомая Петру Николаевичу матушка Волга кажется маленькой.

Сколько необычных впечатлений для Петра Николаевича и особенно для Надежды Рафаиловны, никогда не уезжавшей далеко от Нижнего Новгорода!

Кончились нескончаемые просторы Сибири. Начался Дальний Восток. Миновав Иркутск, поезд идет вдоль берега стремительной Ангары и выходит к озеру, воспетому политкаторжанами — «славному морю священному Байкалу». Здесь на станции от края до края перрона местные жители продают проезжающим замечательно вкусную байкальскую рыбу — омулей — жареных, копченых. Вдаль, насколько достигает человеческое зрение, простирается синее-синее озеро. Справа суровые скалы мрачного, безлюдного берега. На дикой скале, обрывающейся к самой воде головокружительной пропастью, вдруг появился горный козел с громадными, загнутыми назад рогами и стоит неподвижно, точно изваяние, четко вписанное в синеву неба. Животное наблюдает своими зоркими глазами за суетой на станции, и вдруг — легкий эластичный прыжок — и оно исчезает в хаотическом нагромождении камней.

Поезд стоит долго. В те годы еще не было круго-байкальской железной дороги, и переезд через озеро совершался на огромном пароходе-пароме. На его палубе были уложены в два ряда рельсы, поезд расцепляли на две половины и по частям вводили на паром. Затем несколько часов хода парома по озеру, к голубеющим вдали горным вершинам противоположного берега, и снова перевод поезда с парома на землю для дальнейшего пути все дальше на восток.

И опять мимо окон проплывают места, куда царское правительство ссылало лучших сынов русского народа, — Чита, Нерчинск, Шилка.

Миновала станция с поэтическим названием «Тайга». Поезд долго набирает воду и топливо на станции с необычным названием «Ерофей Павлович». Это имя и отчество купца Хабарова, одного из первых осваивателей дальневосточных земель. Вот медленно-медленно проезжают наши путники по бесконечному мосту через широчайший Амур и долго стоят в Хабаровске. Здесь во всем чувствуется близость границы с Китаем. Много торговцев-китайцев в своеобразных одеждах снуют тут же по перрону и предлагают пассажирам за грошовую плату различные безделушки, поражающие своим изяществом. В каждой из них — громадный труд, бездна искусства.