Петр Первый

Сказанное позволяет раскрыть понятие «общее благо» в двух его значениях: таким, каким оно представлялось Петру, и таким, каким оно было в действительности.

Петр исходил из представления, что гармония и «благоденствие» наступят тогда, когда каждый из подданных будет безоговорочно выполнять возложенные на него обязанности. Только тогда возможны успехи торговли, промышленности, соблюдение правосудия, облегчение народа от всяких тягот и повинностей. «Общее благо» – это в конечном счете способность подданных служить государству.

Но в том-то и дело, что теоретики «общего блага», в том числе и Петр, за исходное брали существовавшее в ту пору социальное неравенство. Оно вступало в противоречие с идиллическими представлениями о всеобщем благоденствии.

Крестьянин, служа государству, должен был возделывать пашню, платить подати, поставлять рекрутов, нести повинности в пользу помещиков. Служба крестьянина государству Петра сопровождалась увеличением тягот. Служба дворянина хотя и стала обременительнее, но в конечном счете приносила ему дополнительные доходы: к барщине и оброку, которые он получал от крестьян, прибавилось денежное жалованье, выплачиваемое государством. Напомним, что доходную часть бюджета государства в значительной мере обеспечивали налоги, взимаемые все с тех же крестьян и городских ремесленников.

Ясно, что в этих условиях «общее благо» являлось фикцией. Плодами его воспользовались лишь дворяне и богатейшая часть купечества.

При преемниках Петра дворяне постепенно освобождались от обязанностей, которые наложил на них Петр. Систематический натиск чисто сословных дворянских интересов на «государственный интерес» при Екатерине II завершился знаменитыми манифестами дворянской «матушки-государыни» «О даровании вольности российскому дворянству» и «Жалованная грамота дворянству», превратившими дворян в паразитирующее сословие. Именно в новых условиях, когда дворянские недоросли были освобождены от обязанности служить и учиться, мог появиться персонаж комедии Фонвизина – Митрофанушка.

Конец троевременной школы

…Одним словом, Петр – по крайней мере в данном случае – захватил лишь то, что было абсолютно необходимо для естественного развития его страны.

К. Маркс. Секретная дипломатия XVIII в.

После возвращения в Петербург в марте 1718 года уклад жизни Петра заметно изменился. Раньше столица была для него кратковременной резиденцией, ибо большую часть времени он проводил за ее пределами. Теперь большую часть года он находился на берегах Невы. Это дало возможность ему по-иному распоряжаться временем и силами. Вставал он, как и раньше, в пятом часу утра, полчаса прохаживался по комнате, затем принимал с докладом кабинет-секретаря Макарова, после чего завтракал. В шесть утра по улицам столицы мчалась двуколка: Петр отправлялся осматривать строительные работы, проверять выполнение указаний предшествующего дня.

За осмотром строительных работ следовало посещение Сената и Адмиралтейства. За обеденный стол Петр садился в час дня.

Петр не принадлежал к числу гурманов и довольствовался скромными блюдами: на стол подавались щи, каши, жареное мясо с солеными огурцами или лимонами, студень, солонина, ветчина. Рыба исключалась из царского меню. Не любил он и сладких блюд.

Послеобеденный отдых длился часа два, затем Петр в рабочем кабинете читал донесения, составлял инструкции, указы, регламенты, редактировал сочинение по истории собственного царствования – «Историю Северной войны».

Вечера царь проводил либо в гостях, либо в токарной мастерской – комнате Летнего дворца, заставленной токарными станками, резцами, копирами и материалами, из которых умелые руки Петра вытачивали изящные предметы. «В этом мастерстве, – рассказывал один дипломат, – он не уступит искуснейшему токарю и даже достиг того, что умеет вытачивать портреты и фигуры». Работал Петр «с таким усердием и вниманием… точно работал за деньги и этим снискивал себе пропитание».

Токарная мастерская являлась местом уединения царя. Механик Петра Андрей Нартов рассказывал, что он прибил к входным дверям в мастерскую написанное Петром предупреждение: «Кому не приказано, или кто не позван, да не входит сюда не токмо посторонний, но ниже служитель дома сего, дабы хотя сие место хозяин покойное имел».

Среди личных предметов Петра, хранимых ныне в Эрмитаже, значительное место занимает коллекция токарных изделий: табакерки, изящные медальоны и другие украшения. Паникадило с 26 рожками, расположенными в три яруса, с затейливыми украшениями и подвесками изготовлено из слоновой кости. На нем надпись на русском и латинском языках: «Дело многотрудных рук Петра Великого, императора и самодержца всероссийского. 1723». Участие царя в изготовлении шедевра токарного искусства несомненно, но специалисты считают, что один человек с паникадилом справиться не мог даже в том случае, если бы он отдавался работе полностью многие десятилетия.