Петр Первый

Поначалу царь хотел уладить дело в Астрахани мирным путем. Лучшей фигуры, чем Шереметев, для исполнения этого намерения не сыскать. Восстание проходило под лозунгом защиты православной веры и против новшеств и иноземцев. В такой обстановке к Астрахани не мог быть послан во главе правительственных войск какой-нибудь офицер-иностранец. Попытка добиться примирения не могла исходить от человека, принадлежащего к компании Петра, – Меншикова, Апраксина, Ромодановского. Шереметев лучше всего подходил к роли миротворца прежде всего потому, что имел репутацию человека, не причастного к введению новшеств. Кроме того, он был популярен как полководец, одержавший первые победы над шведами. Наконец, имело значение и аристократическое происхождение Шереметева, оно придавало авторитет его личности в глазах рядовых дворян. На всякий случай Петр приставил к Шереметеву гвардии сержанта Михаила Щепотьева, поручив ему надзор за действиями фельдмаршала. Шереметев оказался в унизительном положении. Он прочитал указ царя: «что он (т. е. Щепотьев) вам будет доносить, извольте чинить».

Еще одной заботой царя было не допустить, чтобы сведения о внутренних неурядицах проникли за пределы России. Упаси господи, если вести о восстании дойдут до шведского короля, он, конечно же, не упустит возможности воспользоваться затруднительным положением царя. Потребовалось почти полтора месяца, чтобы события в Астрахани стали известны Петру. А если за время, пока курьеры доставляли донесения в Митаву, к астраханцам присоединилось трудовое население других волжских городов, если к ним примкнули донские казаки? В Москву следует повеление: «Почты, кои ходят за рубеж и к городу (Архангельску), извольте задержать до времени».

В то время как Шереметев по осеннему бездорожью медленно двигался через Москву в Казань, русская армия сосредоточивалась в Гродно – на зимние квартиры. Петр в осенние месяцы 1705 года занимался устройством армии, совершая многократные переезды верхом из Тикотина в Гродно и обратно. Он жаловался: «Во все свое время столько не переездил верхом и прочие тягости понес как сей год». Одно из писем Петра так и помечено: «3 дороги Тикотинской. Писано на лошади».

В конце декабря Петр уезжает в Москву, оставив в Гродно армию на попечение фельдмаршала Огильви, но в январе 1706 года получает пока еще не проверенные сведения о том, что шведы движутся к Гродно. Встревоженный царь, несмотря на недомогание, садится в сани и едет к армии. В Вязьме очередной курьер вручил пакет с известиями, развеявшими всякие сомнения: маршрут движения шведского короля точен, и его намерения определенны – атаковать русскую армию в Гродно.

Петр сразу же оценил меру опасности, нависшей над русским войском. В Гродно был сосредоточен цвет армии: в общей сложности 40 тысяч человек, прошедших суровую школу войны, среди них оба гвардейских полка. Потеря этой армии означала проигрыш не только кампании, но и всей войны. Если Карл XII, рассуждал царь, бросит под Гродно все силы и блокирует крепость, то русской армии грозила гибель от голода. В Гродно летят распоряжения: «Надлежит того смотреть, чтоб неприятель наши войска не отрезал от нашей границы. Лучше здоровое отступление, нежели отчаянное и безвестное ожидание». Петр требует немедленного вывода войск из Гродно, ради быстрого отступления он готов пожертвовать тяжелой артиллерией, затрудняющей марш.

Армия в опасности, и все помыслы Петра прикованы к ней. Восстание в Астрахани отодвинуто на второй план. Общее руководство подавлением восстания он поручает руководителю Посольского приказа Головину, «ибо мне, – пишет Петр, – будучи в сем аде не точию довольно, но гей, и чрез мочь мою сей горести».

До Гродно, однако, царь не добрался. Шведские войска, подгоняемые лютыми морозами зимы 1706 года, оказались у стен крепости раньше царя, и его дальнейшее продвижение могло закончиться пленом. Зная темперамент Петра, легко представить себе его душевное состояние. Он находился то в Дубровке, то в Орше, а его армия, с которой нет регулярной связи, не получала столь необходимых ей в это критическое время распоряжений. Петру приходилось пассивно ждать тех удачливых курьеров, которые пробирались через пщедские кордоны и доставляли донесения из крепости. Повеления царя, много раз повторенные, вручил Огильви офицер, переодетый в платье польского крестьянина. Головину Петр пишет 31 января: «Бог ведает, как сокрушаемся о том, что нас при войске нет». Репнину в Гродно 6 февраля: «О, зело нам печально, что мы не могли к вам доехать; и в какой мысли ныне мы есть, то богу одному известно».

Тревожные известия следуют одно за другим, они нагнетают обстановку. В феврале Петр получает донесение о сокрушительном разгроме саксонских войск у Фрауштадта.