Петр Первый на Севере

Летом 1702 года, в третий приезд Петра в Архангельск, перед походом с Беломорья к Онежскому озеру, пока изыскивались пути и строилась знаменитая «государева дорога» и возводились стены Новодвинской крепости, государь с небольшой свитой то в легкой коляске по пыльным бревенчатым мостовым, то крупно и быстро шагая по зыбким дощатым тротуарам, каждодневно, на виду у горожан, метался по городу. Его запросто могли видеть разговаривающим с приезжими и местными купцами и простолюдинами. Бывал царь на пильных мельницах Бармина, на салотопном дворе Саванцаева, в каменной городской крепости, проверяя в башнях пушки, заходил и в губернскую канцелярию, и даже в тюрьму гарнизонную и на гауптвахту. Везде хотелось ему побывать, все своими глазами увидеть – и как свайником берега Двины укрепляются, и как все чаще и чаще приходят суда иноземные с товарами. Больше всего привлекала его торговая площадь, большой базар вдоль берега Двины в самом центре города, там, где у берега и на рейде во множестве стояли свои – архангельские, устюжские, вологодские и вычегодские речные суда, а за ними большие трехмачтовые торговые заморские корабли и сопровождавшие их суда конвоиры.

Любо было Петру видеть, как бойко идет торг между русскими купцами и иноземцами. По сути, это был товарообмен с применением в расчетах денежных исчислений, в переводах на рубли, талеры и «ефимки». Начинались даже доверительные расчеты по векселям.

Встречался в то лето Петр и с амстердамским купцом, братом книжного издателя, Фридрихом Тессингом.

Довольный закупкой в Архангельске леса, смолы, пеньки и льна для канатного дела, Фридрих Тессинг жаловался Петру, что книги, изданные его братом Яном, распродаются крайне медленно, что кроме пошлины – восемь денег с рубля – он охотно платит еще пятак с каждого вырученного рубля парням из воеводской канцелярии, которые в неурочное время торгуют книгами в разнос по избам и на торговой площади.

– Я смотрел и читал все печатанные книги и чертежи, пришедшие из Амстердама. Весьма одобряю, – похвально отозвался Петр. – Они моим подданным познаний прибавят. Но книги товар такой, что сразу его не продашь. Книжки читать – не в лодыжки играть, пока не всяк умеет. Сам знаю: чем больше будет грамотных, тем меньше – дураков. Печатать будем и впредь. На убытки пойдем, но будем. Ущерб окупится знаниями. Почин дороже денег.

Да, это был первый почин Петра, его первые благонамеренные шаги – через светскую книгу дать образование русским людям. Царь, побывавший в разных странах Европы, убедился, что на одних церковных книгах далеко не уедешь.

В Гостином дворе на берегу Двины, против наплавного моста, Петр не раз примечал, как нерасторопно велась торговля книгами.

– Негоже так торговать, – говорил Петр приказчикам Тессинга, – коль здесь, в Городе, не продаются долго, отсылайте в Москву. Повелю Посольскому приказу взвалить покупку и продажу книг на все купеческие плечи. А кое-кого и спрошу при случае: а что они, купчины да дворяне, познали из новых книг? Доберусь до лентяев, пристыжу!..

От Фридриха Тессинга Петр узнал, что его брат Ян Тессинг в прошлом году умер и дело с изданием книг для России приостановилось по той причине, что переводчик Копиевский сразу после смерти Яна Тессинга стал пользоваться услугами другого амстердамского издателя Авраама Бремана.

– Царство небесное вашему доброму Яну, – ответил на это Петр. – Что ж, пусть и в друкарне Бремана печатают. Откуда бы вода ни лилась, лишь бы на нашу мельницу…

В один из воскресных дней, после обедни, Петр с Меншиковым вышли на Кегострове из Ильинской церкви. Позади них – сопровождавшие особы и толпа прихожан. Около церкви, на длинном помосте, где кегостровские бабы торговали кренделями и пряниками-завитушками, Петр приметил парня – рослого, белобрысого детину. Перед ним раскинута рогожа, а на рогоже в порядке разложены знакомые царю амстердамские издания.

– Матерый, добрый молодец, а почему такой парень не в солдатах и не в матросах?

– Сам про то не ведаю, ваше величество, – отвечал парень, не робея перед царем. – Нынче вернулся из Голландии, подьячим служил в посольстве господина Матвеева целых четыре года, а теперь по малому делу в Городе служу, на досуге беру у Тессинга книги, торгую малость выгоды ради…

– Что ж, доброе дело. Стало быть, хорош грамотей, коль в таких книгах толк знаешь и понимаешь.

– Без понятия нельзя, ваше величество. Приходится в толк брать и другим пояснять. Все книги, ваше величество, я прочитал про себя молчком, и вслух родителям читал. И всем советую…

– Покупают? – спросил Петр.

– Бывает, что и покупают, другие скупятся. Так я их добрым складным словом уговариваю, глядишь, и купят. В прошлое воскресение, после обедни, на двенадцать рублев продал. Господин Тессинг мне за то шесть гривен отсчитал…

Во время разговора царя с парнем-книготорговцем люди окружили их со всех сторон.

Парень осмелел и вдруг, невзирая на присутствие самого царя, вошел в свою роль, пронзительно выкрикивая: