Читаем Петр Смородин полностью

Наконец, была получена телефонограмма из ПК большевиков: «Петербургский комитет считает необходимой задачей всех сил революции — немедленное свержение правительства и передачу власти Советам рабочих и солдатских депутатов как в центре, так и на местах. Для выполнения этой задачи Петербургский комитет считает необходимым перейти в наступление всей организованной силой революции, без малейшего промедления, не дожидаясь, пока активность контрреволюции уменьшит шансы нашей победы».

Утро 25 октября, да и весь день были обычными для столичных жителей и даже для многих ремесленников и служащих: ни скопления революционных войск на улицах, ни демонстраций, ни стрельбы.

Кое-где передвигались юнкерские патрули в центральных кварталах города, на окраинах обычные патрули Красной гвардии.

А выступление уже шло. На почтамте, центральном телеграфе, на телефонной станции, на вокзалах, в крупных типографиях и в государственном банке появились немногословные комиссары ВРК с небольшими отрядами солдат и Красной гвардии. Они бесшумно заменили старых начальников комиссарами, оставив в их распоряжении вооруженные группы и связных.

Так было в городских районах столицы. А рабочие окраины уже жили восстанием. И оттуда группа за группой, колонна за колонной стягивались отряды красногвардейцев ближе к центру. И располагались у площадей, перекрестков или в солдатских казармах.

В полдень все пришло в движение и на Петроградской стороне. Скороходов получил приказ: срочно выделить сводный отряд Красной гвардии в тысячу человек. Александр Касторович разделил его на две части: триста красногвардейцев — в Смольный, семьсот — в Павловские казармы на Марсовом поле. В этом подразделении оказался и молодежный отряд Смородина. Но повел его Орест Петропавловский: Петр должен был прибыть туда позднее.

Скороходов скуп был на слова при проводах первой тысячи. Он обошел ряды. И сказал всего три фразы:

— Речей не надо, товарищи, их время прошло! Одно могу сказать: Ильич в Смольном, в его руках все нити восстания! Оно уже завершается победой!

До сумерек Петр находился то в штабе оставшегося отряда Красной гвардии, то проверял работу патрулей и допрашивал задержанных по подозрению.

Старая драповая куртка его отсырела — улицы были затянуты влажной питерской мглой. Но о погоде не думалось. Думал он о Васе Вьюркове, которого вчера отправил на вечернее заседание ПК союза, но тот еще не вернулся.

— Ну, Петр! — окликнул его Скороходов. — Давай перекусим, а то с утра и росинки во рту не было. И двигай на Марсово поле, там тебя заждались.

В штабе стоял у стены большой стол, на нем — караваи хлеба, жестяные кружки, чайник с кипятком и миска со сливочным маслом.

Только приступили к скромной еде, подоспел Вьюрков. Заседание 24-го фактически не состоялось. Иван Скоринко закрыл его, но успел огласить обращение «Ко всем членам Социалистического союза рабочей молодежи». Члены ССРМ призывались встать в ряды борцов за новый мир, сражаться бесстрашно и храбро. Заканчивалось обращение лозунгами: «Да здравствует Советская власть!», «Да здравствует Ленин!»

В ПК остались только дежурные. Вася Вьюрков подался с группой ребят в Смольный.

Утром 25-го он прибежал в ПК союза, раскрыл свежий номер газеты «Рабочий и солдат». А там напечатано крупно «К гражданам России». И чуть ниже: «Временное правительство низложено».

— Только к дому собрался — хлоп! — распоряжение ВРК: отобрать из молодежи двадцать связных для Смольного. Я-то рослый, а подобралась мелкота, повел ее к Смольному как цыплят и по дороге делал наставление: связной — это второе лицо после вождя! Одна нога тут, другая — там, чтоб главнокомандующий был в курсе дела и чтоб его приказы доходили до каждого! Усвоили отлично и сейчас носятся по Питеру…

Чаепитие закончилось. Смородин взял взвод молодых красногвардейцев, поставил Васю Вьюркова за командира и быстрым шагом двинулся с товарищами к Троицкому мосту, но по пути решил проверить пулеметчиков на куполе Оперного театра в Народном доме. Две четверки у двух пулеметов расположились отлично. Как на ладони лежал за Невой Зимний дворец с погашенными окнами; слева — громада Петропавловской крепости, словно без шпиля: он тонул в пелене мглы, низко опустившейся на город. Чуть правее крепости — широкая лента Троицкого моста. От Марсова поля и от памятника Суворову далеко разносились по реке людской гомон и голоса команды. Почти с тыла — широкая Введенская улица, откуда можно было ждать налетов юнкеров, и большая дуга Кронверкского проспекта.

На Марсовом поле, возле казарм Павловского полка, Петр нашел Петропавловского. Орест сообщил: молодежный отряд Петроградской стороны на позиции вместе со взрослыми. Держит линию: Мошков переулок, через Мойку по Конюшенной улице до Невского. При штурме приказано двигаться левым флангом в обхват главного штаба, правым — в обхват дворца. Ребята к бою готовы: настроение приподнятое, почти у всех винтовки либо гранаты и пистолеты. Связные, правда, без оружия. И Таня Граф — со своими медичками. Она открыла санитарный пункт во дворе певческой капеллы.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары