Петр Столыпин. Крестный путь реформатора

В заключение стоит привести мнение Костюка как о привычке Кулябко проводить встречи прямо в охранном отделении, так и о том, что за «Аленским» не было установлено наружное наблюдение. Даже малообразованному филёру было понятно, что Кулябко не предпринимает очевидно необходимых в сложившейся ситуации действий: «Я прошу Вас записать мое мнение относительно того, что за Богровым не было поставлено наблюдение; с одной стороны, это правильно, а с другой стороны, неправильно. Правильно потому, что, наблюдая Богрова, филёры неоднократно могли завести его в охранное отделение, куда "Аленский" часто ходил, и это было бы провалом сотрудника. С другой стороны, неправильно потому, что сведения, которые давал Богров, были очень важны и в то же время неопределенны, наблюдение за ним самим могло многое выяснить, и необходимо было проверить его и его деятельность. Конечно, если бы Богрову указана была конспиративная квартира, то никакого провала бояться не было оснований, если бы даже Богров и состоял под наблюдением, но таковая ему указана не была, хотя такие квартиры и имелись в распоряжении отделения. Почему начальник отделения не указал ему такой квартиры, я решительно не понимаю (как уже указывалось, так приказал Курлов. — Авт.); объясняю это исключительно спешностью дела».

Костюк только недоговаривает, что значительно более опасно, когда секретного сотрудника входящим или выходящим из здания охранного отделения видят не филёры, а революционеры или даже просто посторонние люди.

После получения последней информации «Аленского» Кулябко впервые сообщил (Курлов и Спиридович ранее и не подумали этого сделать) председателю Совета министров о готовящемся на него покушении, дав при этом ценную рекомендацию «не ходить по городу». Мысль хотя бы предоставить Столыпину дополнительную охрану ему почему-то в голову не пришла. Всё ограничилось заменой открытого автомобиля на закрытый, что заведомо было бесцельным мероприятием, особенно в случае использования бомбы.

При этом начальник охранного отделения не соизволил поехать к премьеру лично и сделал сообщение через офицера столыпинской охраны. Как свидетельствовал личный секретарь премьера Всеволод Владимирович Граве: «31 августа в 12 час. ночи Кулябко позвонил к капитану Есаулову и сообщил ему, что располагает весьма ценными сведениями о готовящемся на Петра Аркадьевича покушении. Есаулов попросил приехать Кулябку немедленно к нему, но тот ответил, что он занят службой и приехать сейчас же не может, но приедет на другой день в 6 часов утра (готовится покушение на премьера, а начальник охранки говорит, что у него есть дела поважнее! — Авт.). Утром Кулябко явился к Есаулову и рассказал, что у него есть агент очень верный и давно ему известный, который ему сообщил, что в Киев приехал и остановился у него, агента, на квартире очень опасный революционер, имеющий при себе 2 браунинга, и что в Киев также приехала какая[-то] неизвестная ему, агенту, террористка с бомбой. По словам Кулябко, в этот день между 12 и часом дня должно было произойти на квартире его агента совещание последнего, революционера и женщины, носящей кличку "Нины Александровны".

На этом совещании, по словам Кулябко, должен был обсуждаться вопрос об убийстве П. А. Столыпина или министра народного просвещения Кассо. Фамилию агента Кулябко не называл, но уверил Есаулова, что им приняты меры к охране министров (как уже указывалось, меры свелись к замене автомобиля. — Авт.), что квартира агента, в которой будет совещание, находится под наблюдением и оба приехавшие террориста будут своевременно арестованы.

Эти сведения Есауловым были [переданы] П. А. Столыпину, который сказал, что это всё вздор, что он не верит этим измышлениям охранников и что генерал Курлов ему об этих сведениях агентуры не сообщал (хотя обязан был это сделать немедленно. — Авт.).