Петр Столыпин. Крестный путь реформатора

Кому же настолько мешал Столыпин, что был избран вариант убийства? Многим… В том числе лично царю и Александре Федоровне, их ближайшему окружению в лице Дедюлина (скоропостижно скончавшегося в 1913 году) и Распутина (хотя лично друг друга они не переносили), влиятельным правым и ультраправым противникам столыпинского курса из Государственного совета.

Бывший председатель III Думы Гучков (имевший в 1911 году серьезнейшие источники негласной информации) уже в конце жизни в Париже рассказывал бывшему видному дипломату Николаю Александровичу Базили о своем видении тех событий: «Не знали, как отделаться от Столыпина. Просто брутально удалить не решались. Была мысль создать высокий пост на окраинах, думали о восстановлении наместничества Восточно-Сибирского (при дворе обсуждались также варианты наместничества на Кавказе и назначения послом в одну из европейских стран. — Авт.)… Вот эти люди, которые тоже недружелюбно относились к Столыпину… они нашли, что можно не мешать (многие характеризовали поведение охранки в Киеве именно таким образом. — Авт.). В это время в левых кругах создалась атмосфера какая-то покушений на Столыпина… Так как у меня были конкретные данные, я, несмотря на мое нерасположение к Курлову, эти сведения ему сообщил (не подстегнуло ли это Курлова, понявшего, что подготовка убийства Столыпина может раскрыться, к немедленным действиям? — Авт.).

Так как предвиделась поездка Столыпина в Киев, то я его предупредил об этом, и у меня определенно сложилось впечатление, что что-то готовится против Столыпина… я всё думал — сказать ему или не сказать, чтобы он остерегался… Я ему не сказал. У меня до сих пор сохранилось убеждение, что в этих кругах считали своевременным снять охрану Столыпина».

Обращает на себя внимание один аспект, в котором свидетельство лидера партии октябристов сходно с тем, что написала дочь Столыпина. И через много лет после крушения империи и династии они не захотели конкретизировать — какая именно информация находилась в их распоряжении. Думается, что причина подобного бросающегося в глаза умалчивания имеет единую мотивацию.

В эмиграции Гучков постоянно отбивался от обвинений правых кругов в том, что он являлся одним из основных виновников крушения империи Романовых, упорно подчеркивал свои монархические убеждения, и поэтому ему вряд ли хотелось выдвигать прямые обвинения против погибшего мученической смертью императора.

Конечно, это не может служить основанием для подозрений лично против Николая II. Всё, что известно о его характере, ни в коей мере не дает возможность подозревать в нем верховного руководителя заговора против собственного премьера. Но ряд высших должностных лиц империи, которые были напрямую заинтересованы в устранении Столыпина, прекрасно знали реальное отношение государя к главе правительства и, возможно, считали, что фактически исполняют его невысказанное пожелание. При этом они могли с большой долей уверенности предполагать, что даже в критической ситуации самодержец не даст привлечь их к ответственности.

А ненависть с их стороны была настолько велика, что Фредерике и Дедюлин демонстративно пытались унизить главу правительства. В Киеве премьер не получил положенного ему придворного экипажа, его постоянно не включали в число сопровождающих Николая II, не пригласили в царскую ложу на ипподроме, в которой собрались все высшие сановники. Обращение с ним ближайшего окружения царя произвело на Столыпина настолько гнетущее впечатление, что он так ответил на вопрос Коковцова о причинах «сумрачности»: «…у меня сложилось за вчерашний день впечатление, что мы с вами здесь совершенно лишние люди, и всё обошлось бы прекрасно и без нас».

Приехав в Киев, Столыпин был уверен, что ему недолго осталось возглавлять правительство. Противоречия с царем зашли настолько далеко, что премьер собирался подать в отставку. А один из ближайших сподвижников премьера — главноуправляющий земледелием и землеустройством Александр Васильевич Кривошеин — считал отставку делом окончательно решенным. По его словам, для устранения председателя Совета министров только искали «формы и поводы для… перемещения на невлиятельный пост».

Но с отставкой (о которой говорили уже давно) дело обстояло не так просто, как представлялось будущему главе врангелевского правительства Юга России (который в 1920 году пытался в Крыму возродить столыпинский курс реформ). Уже указывалось, что предыдущая отставка Столыпина царем принята не была. Как ответил, не слишком затрудняя себе объяснениями, император: «Я не могу согласиться на Ваше увольнение, и я надеюсь, что Вы не станете на этом настаивать».