Петр Струве. Революционер без масс

Обсуждая проекты резолюции о либералах, делегаты съезда РСДРП вступили в полемику о роли С. в деле политической ориентации социал-демократии. Авторы одной резолюции — Потресов, Л. Д. Троцкий, Мартов и др. видели простор для политического соглашения с либералами в борьбе против самодержавия и, может быть, именно поэтому не затрагивали персонально фигуру С., авторы другой — Плеханов, Ленин и др., допуская лишь ситуативную и критическую поддержку либеральной оппозиции, уделяли С. особое внимание. Видимо, Плеханов и Ленин, в отличие от Потресова, оценивали влияние С. на интеллигенцию и близкие ей круги рабочих как значительное, угрожающее влиянию РСДРП. Когда на съезде грузинский делегат Н. Н. Жордания выступил с утверждением, что «имя Струве ничего не говорит рабочим», его опроверг Ленин, имевший личный опыт подпольной революционной работы в столице: «Имя Струве слишком известно, и рабочие знают его. (…) нам нужно определённое принципиальное и тактическое отношение [к его деятельности]»[243].

Свою ключевую роль в формировании программы либеральной партии в это время С. использовал для внесения в среду умеренного земского либерализма социалистических требований по разрешению аграрного и рабочего вопросов[244]. Но три года напряжённого политического журнализма бесследно прошли для идейного творчества С. После «кровавого воскресения» 9 января 1905 года (его С. отметил никогда им затем не переиздававшейся статьёй «Палач народа»[245]) растущий революционный процесс и явочное облегчение цензуры в России не дали эмигрантской газете успевать за событиями и конкурировать с легальной прессой внутри России.

Летом 1905 Карл Каутский в русской марксистской газете — нелегальном двойнике нелегального социал-либерального «Освобождения» — «Искра» (№ 97) заявил о С., что тот, по его мнению, даже в либеральной среде «остался социал-демократом». Это вызвало заинтересованное разъяснение самого С., который словно ждал такого повода, чтобы объясниться. С. заявил о себе в третьем лице:

«Социал-демократом он не остался, потому что он отрешился от самых основ социал-демократического мировоззрения. Не перестав быть социалистом в том смысле, в каком были социалистами, например, Милль и Ланге, он критически перестроил всё своё философское, социальное и политическое мировоззрение»[246].

Продолжая начатую в редакции «Освобождения» (1902–1905) и в «Союзе Освобождения» (1904–1905) борьбу за внесение социал-демократических программных требований в области рабочего вопроса, социалистических установок в области вопроса аграрного — в программу русских либералов, после образования кадетской партии, членом ЦК которой он стал в 1906 году, С. не оставил этих усилий, с согласия партии став её главным экспертом и стратегом в рабочем и аграрном вопросах[247]. Здесь С. предлагал начать партийную пропаганду либеральной программы в среде крестьян и рабочих, сотрудничая с социалистами, лоббировал проведение по спискам партии в Государственную думу рабочих и крестьян[248].

В контексте усилий С. в рабочем вопросе остаётся без исследования замалчиваемая всеми без исключения участниками, свидетелями и мемуаристами (и особенно самим С. и его ближайшим другом, сотрудником и внимательным биографом Франком) деятельность С. во главе ежедневной петербургской газеты «Рабочее Слово» и опубликованные им в ней тексты, являющие собой редкие образцы адресованной массам агитационной литературы, вышедшей из-под пера С. Неизбежно утрируя свою мысль и форсируя пафос, он, однако, не может его полностью выдумать, не разделяя его. И потому этот простой жанр неожиданно открывает нам традиционно скрывавшуюся Струве под рационально продуманной риторикой свободы — подлинную страсть справедливости. Можно вполне содержательно реконструировать модерный, культурный, энциклопедически фундированный, национально окрашенный и западнически цивилизованный пафос жизненной борьбы С., как это сделал Франк в своих классических воспоминаниях. Но, думается, и ему не удалось описать не менее важное в С. и в себе самом, то, что сделало их революционерами и социалистами, а затем — подвижниками культурного и религиозного дела, — жажду справедливости. Агитационно искусственные тексты С. об этом в названной газете обречены были трактовать именно справедливость — как бы то ни было — проговаривать подлинное чувство С.