Петр Великий

Путем подробных указов и регламентов правительство Петра развивает самую обширную полицейскую деятельность. Из них оно делает помочи, на которых ведет подданного, лишив его векового посоха, помогавшего ему медленно подвигаться вперед, каким был для него обычай. Оно окружает его теперь самою заботливою опекою и вмешивается во все сферы его жизни, подчиняя их своим указаниям, которые оно считает благодетельными. Горячей веры в полицейское могущество государства исполнены правящие круги того времени, и, может быть, лучшим символом этой веры надо считать десятую главу изданного в 1721 году «Регламента главному магистрату», гласящую, что „полиция способствует в правах и правосудии; рождает добрые порядки и нравоучения, всем безопасность подает от разбойников, воров, насильников и обманщиков и сим подобных; непорядочное и непотребное житие отгоняет и принуждает каждого к трудам и к честному промыслу; города и в них улицы регулярно сочиняет, препятствует дороговизне и приносит довольство во всем, потребном к жизни человеческой, предостерегает все приключившиеся болезни, производит чистоту по улицам и в домах, запрещает излишества в домовых расходах и все явные погрешения; призирает нищих, бедных, больных, увечных и прочих неимущих, защищает вдовиц, сирых и чужестранных; по заповедям Божиим воспитывает юных в целомудренной чистоте и честных науках; вкратце ж полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности».

В этой книге начертана целая программа полицейской деятельности, удивительная по своей широте. И эта программа не осталась без попыток к ее осуществлению, не была простым теоретическим трактатом. Стоит пробежать собрание указов времен Петра, чтобы заметить почти на каждой странице воодушевленное стремление осуществить тот или другой ее пункт. Государство сознательно ведет подданных к благосостоянию. Целые ряды указов открывают им пути к различным сторонам благосостояния, и золотой век должен наступить, если вся совокупность указов будет исполнена. Притом ввиду неопытности ведомых государство не ограничивается постановкой только редких вех, достаточных, чтобы наметить общее направление пути, но руководит каждым их шагом, не оставляя их ни на минуту и вторгаясь нередко в самые интимные уголки частной жизни.

Правительство берет на себя просвещение подданных, учреждает академию, которая будет двигать науку и подготовлять учителей; заводит школы, где эти учителя будут обучать насильно загнанных туда детей; переводит и печатает книги, по которым пойдет обучение, изобретает шрифт, которым будут печататься книги, на этих мерах общего характера оно не останавливается и простирает заботу о распространении знаний в народе до последних мелочей: „Его Императорское Величество указал, – читаем мы в одном указе 1723 года, – отныне в новопечатаемых книгах, где упоминаются имена городов, не таким именованием прежде нарицавшихся, употреблять против тех строк на брезех (на полях) аннотации с показанием прежнего тех городов именования, дабы чтущим и прежнее, и нынешнее каждого города именование было известно“.

Держась меркантилистических взглядов эпохи, правительство берет на себя также задачу обогащения подданных путем искусственного насаждения промышленности и торговли. Оно не останавливается перед принуждением, как бы стараясь насильственно, вопреки его воле, делать население богатым. Строились казенные заводы и фабрики, учреждались промышленные и торговые компании, которые поддерживались казенными субсидиями и всякого рода привилегиями, распространялось промышленное и коммерческое образование путем посылки русских за границу и выписки оттуда мастеров. Но правительство не останавливалось на общих мерах и вмешивалось в детали производства и торговых сношений, заявляя свои требования и суровыми угрозами принуждая их исполнять. Так оно предписывало ткать холсты только определенной ширины, согласно с образцами полотен, разосланными по губерниям. Под страхом ссылки на галеры оно запретило выделывать кожу для обуви с дегтем и указало обрабатывать ее ворванным салом, для чего в Москве были открыты специальные курсы, на которых преподавался промышленникам этот новый способ выделки. Сенатом был издан указ, регламентирующий обработку пеньки: „чтоб у пеньки концы или коренья отрывали и обрезывали и на торги в города с лапками и мокрую не возили. Купечеству запретить, чтоб и они от крестьянства мокрой и с кореньем или лапками пеньки отнюдь не покупали под штрафом“.