Петр Великий и его наследники

Теперь же возвратимся к новой самодержице — Екатерине I. Вступив на престол, она все чаще стала болеть и вскоре почти совсем отошла от государственных дел, целиком передав их Меншикову, сила и влияние которого росли день ото дня. Постепенно он становился уже не «полудержавным властелином», как при Петре, а пожалуй, почти самодержцем. Это заставило «верховников» опасаться того что Светлейший скоро превратит их не более чем в марионеток.

Врагами Меншикова оказались Толстой и Голицын, а вне среды «верховников» — все еще очень влиятельный де Виейра.

В апреле 1727 года Екатерина 1 тяжело заболела, и Меншиков нашел повод показать своим более серьезным и сильным противникам, чем де Виейра, что шутки с ним по-прежнему плохи и что всех его недоброжелателей ждет печальный конец. К тому же Меншиков был злопамятен и не простил своему ненавистному шурину брака с его сестрой, состоявшегося вопреки его воле, по приказу самого Петра I.

И когда в апреле 1727 года Екатерина заболела, де Виейра, по приказу Меншикова, был арестован и обвинен в том, что во время болезни императрицы якобы «не только не был в печали, но и веселился, и плачущую Софью Карлусовну (Скавронскую, родную сестру Екатерины. — В.Б.) вертел в танцах и говорил ей: «Не надобно плакать». В другой палате сам сел на кровать… говорил ее высочеству цесаревне Анне Петровне: «О чем печалишься? Выпей рюмку вина».

Допросы и пытки привели к тому, что в последний день своей жизни — 6 мая 1727 года — больная Екатерина, следуя настоятельному совету Меншикова, подписала приговор, по которому трое «заговорщиков» были биты кнутом и отправлены в Сибирь, а еще четверо удалены от двора.

Приговор де Виейре и его соучастникам все же не был последним из подписанных Екатериной актов. Последним, и гораздо более важным документом, было составленное и должным образом оформленное завещание, по которому наследником трона объявлялся Петр Алексеевич — двенадцатилетний внук Петра I. Завещание гласило: «Великий князь Петр Алексеевич имеет быть сукцессором» (то есть самодержцем). Однако регентом при нем не назначался Меншиков, как можно было бы ожидать, а «обе цесаревны, герцоги и прочие члены Верховного Совета, который обще из девяти персон состоять имеет».

Сразу после кончины Екатерины Рейнгольд-Густав Левенвольде уехал в свои ливонские поместья, а в Петербурге остался его брат Карл-Густав. Оба брата Левенвольде еще сыграют важную роль в истории.

Начало царствования Петра II

Когда Екатерина умерла, великому князю Петру Алексеевичу шел тринадцатый год. Он был мягок душой, красив, достаточно развит и весьма неглуп для своих лет, напоминая во многом покойную мать — Софью-Шарлотту Вольфенбюттельскую. С самого начала своего неожиданного воцарения двенадцатилетний мальчик попал в очень непростую ситуацию, ибо кроме него претенденткой на трон могла оказаться и восемнадцатилетняя дочь Петра I и Екатерины I Елизавета Петровна — его родная тетка.

Сторонники Елизаветы стали прочить ей в мужья уже знакомого читателю Морица Саксонского. Сторонники же Петра II сватали ребенка-императора за дочь Меншикова — Марию.

Для того чтобы примирить две партии, при дворе возник еще один фантастический проект — поженить Петра Алексеевича и Елизавету Петровну, племянника и тетку, но ему не удалось осуществиться: Меншиков увез Петра к себе во дворец и там сосватал его со своей дочерью.

12 мая, когда тело Екатерины еще не было погребено, Петр II возвел Меншикова в звание генералиссимуса, дав ему очевидное преимущество перед пятью жившими и действовавшими в ту пору фельдмаршалами.

16 мая Екатерину похоронили, а уже 24-го во дворце Меншикова на Васильевском острове была необычайно пышно отпразднована помолвка Петра II и Марии. Меншикову эта великая удача не вскружила голову, и он демонстративно протянул руку примирения и дружбы ненавидевшим его Голицыным и Долгоруким. После этого серьезными его противниками остались лишь Анна Петровна и ее муж — Голштинский герцог Карл-Фридрих. Но и от них вскоре избавился умный и ловкий генералиссимус: пообещав супругам миллион флоринов и выдав им для начала всего 140 тысяч, он отправил Анну и Карла в Голштинию. Им была обещана ежегодная пенсия в сто тысяч флоринов и поддержка России в деле присоединения к Голштинии соседнего Шлезвига. 25 июля 1727 года герцогская чета отбыла из Петербурга в Киль, сопровождаемая небольшой группой придворных, среди которых были и люди, близкие к российской императорской фамилии, что объяснялось вполне понятным интересом к новой супружеской паре, являвшейся неотъемлемой частью дома Романовых. И история подтвердила это — вскоре династия Романовых стала называться «Династией Романовых-Гольштейн-Готторпов». И хотя в обиходе российскую императорскую династию продолжали называть «Романовы», но специалисты-генеалоги и серьезные историки именовали ее полным именем — «Романовы-Гольштейн-Готторпы».

Жизнь и смерть Анны Петровны в Киле