Петр Великий и его реформа

Наконец, третьего сценою военных действий было море и побережье самого Скандинавского полуострова. В июле 1714 года русская эскадра подлинною командою Петра одержала блестящую победу над шведским флотом при мысе Гангеудде; неприятельский адмирал с десятью галерами попался в плен. На современников эта победа произвела не менее сильное впечатление, чем Полтавская. Петр был за нее возведен Сенатом в звание вице-адмирала. Следствием этой победы было то, что Петр захватил и опустошил Аландские острова, всего в 15 милях от Стокгольма, и навел ужас на Швецию. С тех пор Петр стремился к тому, чтобы сделать высадку на полуостров. Летом 1716 года готовилась грандиозная высадка из Копенгагена на шведский берег. Четыре флота: английский, голландский, датский и русский, под командою Петра должны были перевезти союзные войска. Но эта высадка не состоялась: англичане и голландцы оказывали поддержку только для видимости – им одинаково невыгодно было допускать господство на Балтийском море как шведского, так и русского флотов, и все дело кончилось демонстративной прогулкой соединенной эскадры в виду шведских берегов, в память чего была выбита пышная медаль. На одной стороне над трофеями – изображение Петра и надпись: «Петр Великий Всероссийский», на другой – морской бог Нептун, держащий четыре морских флага государств, принимавших участие в экспедиции, с надписью: «Владычествует четырьмя». Однако эта лесть доставила Петру не много утешения в той досаде на союзников, которую он испытывал за неудачу в этой экспедиции, тем более что на нее он возлагал большие надежды. Уже в самом конце войны, в то время, когда велись переговоры о мире, русские корабли делали нападения на шведские берега и высаживали войска, опустошавшие окрестности Стокгольма. Эти набеги предпринимались с целью сделать шведов более уступчивыми.

Таковы были главные военные действия в рассматриваемый период. Из этого перечня видно, что их было немного, и они были не так важны, как битвы первого периода. Во второй период борьбу вели гораздо более дипломатическими интригами, чем военными движениями; больше скрипели перья в дипломатических канцеляриях, чем гремели выстрелы на полях сражений. Швеция теперь уже не имела достаточной армии для обороны; ее могущество было сломлено и средства подорваны так, что никаких крупных военных действий и нельзя было ожидать. Но между союзниками, действовавшими против нее, не было согласия. Интересы их расходились. Каждый старался урвать как можно больший кусок шведских владений себе, как можно меньше тратя сил при этом и меньше давая другим. Отсюда такое взаимное раздражение между союзниками, что, читая ноты их дипломатов, думаешь скорее, что дело идет между неприятелями, чем между дружественными державами. Вследствие этих усобиц война со Швецией тянулась вяло и нерешительно. На Петра такое положение дела производило удручающее действие. «Письмо ваше я получил, – пишет он раз Меншикову, осаждавшему Штеттин, – на которое ответствовать кроме сокрушения своего не могу, ибо… что делать, когда союзников таких имеем. Я себя зело бессчастным ставлю, что я сюда приехал. Бог видит мое доброе намерение, а их и иных лукавство. Я не могу ночи спать от сего трактования». Еще более резко его другое письмо к Екатерине из Копенгагена в то время, когда там готовилась неудавшаяся экспедиция на шведский берег. «О здешнем объявляем, – писал царь, – что болтаемся втуне, ибо что молодые (т. е. несъезженные) лошади в карете, так наши соединенные (союзники)». Петр тем сильнее должен был чувствовать последствия этих раздоров, что все союзники, кроме разве только прусского короля, были недружелюбно к нему настроены, и некоторые из них, как, например, курфюрст Ганноверский, худо скрывали свою ненависть и раздражение. Такое отношение союзников к Петру было вызвано преобладающим значением, которое получала Россия в союзе. Петр был хозяином положения. Русские войска стояли в Германии. Было опасение, что Россия потребует себе львиную долю добычи. Отсюда зависть, клеветы, обвинение Петра в измене общему делу, в намерении заключить сепаратный мир со Швецией, – словом, вся грязная международная накипь, которою наполнялись выходившие тогда многочисленные политическиё брошюры, доказывавшие, как опасно может быть для других держав чрезмерное усиление России. Отчасти Петр сам был виною такого опасливого и подозрительного отношения к себе союзников: он иногда слишком уж по-хозяйски распоряжался в их землях, не щадя их самолюбия. Приехав раз в Данциг, во владение польского короля, Петр немедленно распорядился оштрафовать жителей за то, что в гавани Данцига стояло несколько шведских кораблей.