Петр Великий и Санкт-Петербург в истории России

При Петре существовали две партии – сторонников и противников преобразований. Сохранились высказывания о царе сторонников азиатчины: «зять Лефортов», «ожидовившийся басурман», «которого дня крови изопьет, того дня он весел, а которого дня не изопьет, и того дня им хлеб не естся», «как бы Петра убили, так бы и служба минула», «мироед, весь мир переел», «на него переводу нет, только переводит добрые головы», «он дворян всех выволок на службу», «если он станет долго жить, он и всех нас переведет», «это не государь, что ныне владеет», «он замененный», «велит носить немецкое платье – знатно, что родился от немки», «разрушает веру христианскую», «антихрист», «рожден от нечистой девицы».

«Птенцы гнезда Петрова» всегда были в меньшинстве. Несмотря на некоторые личные качества части «птенцов» именно они не дали реакционным силам повернуть Россию вспять после 1725 года. Созданная императором дружина сыграла большую роль в том, что Российская империя не стала снова Московским царством. Публицист – крестьянин того времени Иван Посошков писал в сочинении «Книга о скудности и богатстве»: «Видим мы все, как Великий наш Монарх трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников ему немного, – он на гору еще и сам – десят тянет, а под гору миллионы тянут, то как дело его скоро будет?»

Выдающийся российский историк В.Ключевский писал о значении преобразований Петра:

«Реформа Петра становилась центральным пунктом нашей истории, совмещавшим в себе итоги прошлого и задатки будущего. Её следует рассматривать под тройным углом зрения: 1) по отношению Петра к Западной Европе; 2) по его отношению к древней России; 3) по влиянию его дела на дальнейшее время. Дело сильного человека обычно его переживает, имеет посмертное продолжение.

Петр взял из старой Руси государственные силы, верховную власть, право, сословия, и у Запада заимствовал технические средства для устройства армии, флота, государственного и народного хозяйства, правительственных учреждений.

Результаты реформы были обращены более к будущему, смысл её далеко не всем был понятен; но её приёмы чувствовались современниками прежде всего, и с ними приходилось встречаться Петру. Обстановка реформы была создана внешней войной и внутренней борьбой. Служа главной движущей пружиной реформы, война оказала самое неблагоприятное действие на ее ход и успехи. Реформа шла среди растерянной суматохи, какой обычно сопровождается война. Нужды и затруднения, какие она вызывала на каждом шагу, заставляли Петра спешить. Война сообщила реформе нервозный, лихорадочный пульс, болезненно-ускоренный ход. Среди военных тревог Петр не имел досуга останавливаться, хладнокровно обсуждать положение, взвешивать свои мероприятия, терпеливо дожидаться медленного роста своих начинаний. Он требовал от всех быстрого действия, немедленных результатов, при всяком затруднении или замедлении подгонял исполнителей страшными угрозами, которые сыпались так расточительно, что теряли свою возбуждающую силу. Нерасчетливая кара закона в одних усиливала отвагу преступления, в других производила замешательство и смущение, неврастенический столбняк и общее чувство тягости.

Реформа шла среди глухой и упорной внутренней борьбы, не раз шумно прорывавшейся: четыре страшных мятежа и четыре заговора – все выступали против нововведений, строились во имя старины, её понятий и предрассудков. Отсюда враждебное отношение Петра к отечественной старине, к народному быту.

Петр шел против ветра и собственным ускоренным движением усиливал встречное сопротивление. С летами, пережив беспорядочную молодость, он безотчетно и безраздельно проникся мыслью о народном благе, как никто из наших царей, и направил на это всю несокрушимую энергию своей могучей природы. Надеясь восполнить наличных средств творчеством власти, преобразователь стремился сделать больше возможного, а исполнители, запуганные и неповоротливые, теряли способность делать и посильное, и как Петр в своем преобразовательном разбеге не умел щадить людские силы, так люди в своем сомкнутом, стоячем отпоре не хотели ценить его усилий.