Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Вторая тема, затронутая в указах из-за границы, – это преобразование центральных учреждений, канцелярий и приказов на основании европейских образцов, с точным разграничением ведомств, строгим установлением инстанций и утверждением коллегиального порядка ведения дел. Первое распоряжение, вполне конкретное, о необходимости немедленного принятия подготовительных мер для организации будущих коллегий, подыскания асессоров, было отдано после ознакомления с французским и голландским государственными порядками, датировано: «Из Шпа[253] июня в 28-й день 1717 года»[254] – и повторено в копии «июля в 4[‐й] день»[255].

И наконец, знаменитая привилегия Шафирову и Толстому о правах и преимуществах их компании при ведении ею фабрики шелковых материй и парчей была дана 8 июня 1717 года в Париже и подписана на особой грамоте в «Шпа»[256]. Эта привилегия, как будет видно ниже, легла потом в основание общих мер промышленной политики Петра и в некоторых главах была дословно повторена в Регламенте Мануфактур-коллегии.

Кроме тех впечатлений, которые вызывали непосредственно издание некоторых указов, большой материал давали царю его встречи и беседы с людьми разных общественных положений и профессий: учеными, государственными деятелями, специалистами-практиками, академиками, инженерами, мастерами. Завязавшиеся таким образом связи и после возвращения Петра в Россию не оставались без влияния на направление его законодательной работы. Вот чрезвычайно интересное в этом отношении письмо Петра к адмиралу де Тре, написанное им собственноручно. Приводим его дословно – как характерное для круга интересов обоих корреспондентов. «Понеже в бытность нашу в Париже желали мы двух мастеров, корабельного и галерного, о чем вы уже сведомы, на что и дук Режант обнадежил, что оные присланы будут, о чем я к е[го] в[еличеству] еще и отсель писал, о чем и вы свой труд приложите, чтоб то исполнено было». Со своей стороны, и Петр оказывает любезность: «По желанию вашему книги, как духовные, так и художественные, на словенском языке отданы в Гаге г[осподину] Дешатене для отправления к вам»[257]. Избрание Петра – первым из русских людей – в члены Французской академии, основание Российской академии наук, предпочтение французского морского законодательства всем прочим – все это результаты и отзвуки личного общения царя с передовыми людьми Франции.

Приведенные факты свидетельствуют, что пребывание Петра за границей не только не мешало ему вести законодательную работу, но, наоборот, возбуждало его творческую энергию, обогащало мысль, помогало обнаружить всякие «прорехи» в общественной и государственной жизни России. Посещение передовых западноевропейских государств указывало Петру на примерах живой действительности пути возможно быстрого выхода из положения изолированности и отсталости. При таких условиях для Петра как законодателя не были только звуком пустым доводы его указов: «Чего нигде в свете так нет, как у нас было, а отчасти еще есть» или «Чего во всем свете не водится» – и наоборот: «…как то во всем свете водится». Эти наблюдения и были сильнейшими стимулами к изданию новых законов; они по преимуществу возбуждали законодательную инициативу Петра. Поэтому нет ничего удивительного в том, что первый крупнейший и самостоятельный акт Петра I – Устав воинский – был закончен, сопровожден соответствующим введением и подписан за границей: «Совершена же во Гданску[258] 1716[‐го], марта в 31[‐й] д[ень]»[259]. За границей, во время похода, закончил Петр свое введение к Уставу и оттуда же 10 апреля в собственноручном указе Сенату дал распоряжение относительно способов напечатания, распространения и объема применения закона[260].

В исторической науке было высказано мнение, что Петру некогда было заниматься законодательством, так как он большую часть своей жизни провел в разъездах по России и за границей. «Поглощенный войной и внешней политикой, он не мог направлять хода внутренних дел» и предоставил управление государством Сенату, «отказываясь давать указы издали, заочно, обращаясь к нему с запросами, так ли надобно поступить в известном законодательном случае или как иначе»[261].

При изучении законодательства Петра в полном его объеме по подлинным архивным источникам, а не в воспроизведении их в ПСЗ, где не указывается место издания отдельных законов, исследователь может убедиться, что весь путь Петра по России, как и за границей, обычно, как вехами, обозначен указами, помеченными теми городами, через которые царь проезжал или где останавливался подолгу.