Петр Великий. Прощание с Московией

Кроме этих поводов для недовольства, Петру все сильнее докучали толпы зевак, приходивших на него поглазеть. Но наконец спустя неделю лед сошел и появилась возможность перебраться через реку. Дальберг постарался устроить своим гостям шикарные проводы. Суда с желто-синими шведскими королевскими флагами переправили русское посольство на другой берег под грохот пушек, салютовавших с крепостных стен. Но было слишком поздно. Петр остался при своем убеждении, что в Риге гостей принимать не умеют и допускают по отношению к ним низости и оскорбления. Прямо противоположные впечатления от дальнейшего путешествия только укрепили Петра в этом мнении. В большинстве городов, где он побывал после Риги, его приветствовали царствующие особы, и хотя царь упорно продолжал скрываться под чужим именем, все эти курфюрсты, короли и даже австрийский император всегда находили способ встретиться с ним неофициальным образом, устроить пышный прием и оплатить его счета.

Петр до того невзлюбил Ригу, что через три года, когда ему понадобился предлог, чтобы начать Северную войну, он припомнил шведам грубый прием, который был ему здесь оказан. А спустя тринадцать лет, когда русские войска окружили город и началась осада, приведшая к его падению и включению больше чем на два столетия в состав Российской империи, первые три выстрела из пушки по Риге произвел сам Петр. «Так, – писал он Меншикову, – Господь привел увидеть начало нашего отмщения сему проклятому месту».

* * *

Переправившись через Двину, Петр очутился в герцогстве Курляндском, столица которого, Митава, лежала в тридцати милях к югу от Риги. Будучи номинально вассалом польского королевства, Курляндия отстояла достаточно далеко от Варшавы, чтобы вести, по сути, независимое существование, а при тогдашнем распаде Польши герцог Курляндский и вовсе стал сам себе хозяин. Уж тут-то и речи быть не могло об ошибке наподобие той, что совершил в Риге Дальберг. Царь есть царь: его инкогнито уважали, но ни у кого не должно было быть сомнений, кто он такой. И, хотя герцогство не отличалось богатством, герцог Фридрих Казимир почтил посольство пышным приемом. «Повсюду держали открытый стол, звучали трубы и другая музыка, сопровождая застолье и неумеренные возлияния, как будто Его царское Величество – второй Бахус. Я еще не видывал таких пьяниц», – писал один из министров герцога. Среди собутыльников особенно отличался Лефорт. «Опьянение никогда не побеждает его, и он всегда сохраняет трезвость ума». Иностранцы шептались между собой, что русские – это всего лишь «крещеные медведи».

Зная, что царь – большой любитель водной стихии, герцог Курляндский постарался зафрахтовать яхту, чтобы гость проделал следующую часть своего пути по морю. А путь лежал в Кёнигсберг, город в крупном и могущественном северогерманском курфюршестве (княжестве) Бранденбург. В городе весьма кстати оказался сам курфюрст, Фридрих III, поспешивший приветствовать царя. Фридрих принадлежал к честолюбивому дому Гогенцоллернов и вынашивал обширные замыслы относительно себя самого и своих владений. Он мечтал превратить свое княжество в сильное королевство под названием Пруссия и сделаться прусским королем, приняв имя Фридриха I. Титул он рассчитывал получить от правившего в Вене императора-Габсбурга, реально же усилить мощь государства можно было только за счет Швеции, чьи крепости и владения располагались по всему побережью Северной Германии. Фридриху не терпелось заручиться поддержкой России в противовес Швеции. И вдруг, словно прознав о его чаяниях, сюда прибыл сам царь с намерением пересечь земли Бранденбурга. Разумеется, Фридрих явился в Кёнигсберг встречать его.

Петр приплыл морем, ночью незаметно проскользнул в Кёнигсберг и сошел на берег. Он поселился в скромном доме и нанес курфюрсту частный визит. Первая беседа продолжалась полтора часа – речь шла о кораблях, артиллерии и мореплавании. Потом Фридрих пригласил Петра на охоту в свою загородную резиденцию, где они вместе наблюдали, как стравливали двух медведей. Петр несколько обескуражил хозяев игрой на трубе и барабане, но его любознательность, живость и дружелюбие произвели хорошее впечатление.

Через одиннадцать дней верхами и в повозках подъехало Великое посольство, следовавшее по суше. Петр из окна следил за тем, как его встречали. Фридрих выделил послам круглую сумму на расходы и дал по случаю прибытия посольства великолепный обед, за которым последовал фейерверк. Петр присутствовал на празднике, одетый, как и другие молодые дворяне из посольской свиты, в алый кафтан с золотыми пуговицами. Позже Фридрих признавался, что с трудом сохранил невозмутимое лицо, интересуясь у послов, согласно букве протокола, как поживает царь и в добром ли здравии они его оставили.