Петр Великий. Убийство императора

Но ведь был и совсем другой период — период, когда страны Европы пребывали в дикости и темноте на фоне цветущей, культурно развитой Византии и не менее процветающей Руси. Впрочем, тогда Русь тоже была европейским государством, и никому не пришло бы в голову это оспаривать.

Академик Б. Д. Греков, анализируя период времени, ставший для Запада ранним Средневековьем, пишет: «Киевская держава при Владимире (980–1015) и Ярославе (1019–1054), объединившая все восточно-славянские племена, была самым обширным и сильным государством Европы».

Так оно и было, и правители маленьких отсталых западных государств почитали за честь породниться с русским двором. Ярослав Мудрый выдал свою дочь Елизавету за короля Швеции Гарольда, а свою дочь Анну за короля Франции Генриха. Это был удачный дипломатический ход, но в выигрыше были в данном случае эти короли, а со стороны обеих княжен требовалось большое мужество, чтобы, покинув блестящий двор, цивилизованную и развитую страну, поехать к дикарям.

Даже странно, как быстро Европа успела забыть о тех временах, и о том, кто оплатил цену наставшей для нее эпохи Возрождения.

«Западная Европа была, да и остается сейчас, в неоплатном долгу перед нашей родиной, — пишет Н. Н. Молчанов. — Отправляясь с Великим посольством в Европу, Петр хотел что-то получить по этому долгу, хотя бы ничтожную компенсацию в виде освоения некоторых технических достижений… У него не было оснований для какого-то чувства извечной национальной неполноценности»[23].

Оценивая эти самые технические достижения, Петр I ясно видел и многочисленные пережитки средневековья, оставшиеся во внешне культурных странах. Набирая обороты научно-технического развития, развивая литературу и искусство, Запад как бы приносил в жертву определенную этику бытия, без которой все его победы казались пестрой ширмой над прежними мрачными фасадами.

В Голландии Петра, по его признанию, поразила странная картина: целая семья, семья зажиточного горожанина, дружно мылась у одного-единственного корыта. Русский царь никак не мог взять в толк, как может такое быть в стране, где так много воды, если в России даже в самых засушливых краях у всех есть бани.

Все тот же историк Молчанов приводит очень убедительную подробность: знаменитый Версальский дворец и не менее знаменитый деревянный дворец в Коломенском были построены практически в одно время. Но в Коломенском дворце для всех — и для бояр, и для челяди, были устроены «мыльни» — домашние бани и туалетные комнаты. В Версале туалета не было даже у короля, не говоря уж о том, что во дворце не было ни одной ванной комнаты!

Петр отлично понимал, что копировать Запад не стоит. Его целью было взять (точнее купить у Запада то, что могло помочь России в укреплении ее независимости и военного могущества.

И в этом смысле Великое посольство, несомненно, было успешным.

Подготовлено все было, надо отметить, на самом высоком уровне: возглавляли посольство три великих и полномочных посла: генерал и адмирал Франц Яковлевич Лефорт, генерал и комиссар Федор Алексеевич Головин и думный дьяк Прокофий Богданович Возницын.

Если Лефорт ехал как бы «для представительства», он был по сути таким же «декоративным» послом, каким являлся декоративным адмиралом. Это нимало не умаляет его заслуг в Великом посольстве — Лефорт ехал, прежде всего, как друг государя, как человек, которому Петр безгранично доверял, а еще как уроженец Западной Европы, прекрасно ориентировавшийся в тонкостях тамошних взаимоотношений, что должно было оказать и в общем-то оказало большую помощь и Петру, и другим его русским спутникам.

Другое дело Головин. Знатный боярин, представитель одного из древних и знаменитых родов, он был одним из самых близких и преданных соратников Петра. В 1696 году государь сделал его главою Посольского приказа, вместо Льва Кирилловича Нарышкина, не проявившего себя на этой должности достойно. В течение семи лет, до своей кончины в 1706 году Головин успешно возглавлял Приказ, став одним из самых талантливых русских дипломатов.

Правда, некоторый дипломатический опыт у него имелся еще до Петра. Именно он в печальные времена князя Голицына вел переговоры с Китаем, когда китайская армия стояла под Нерчинском, именно он подписывал Нерчинский договор, и уж, конечно, не его вина, что в результате этого договора Россия так много потеряла.

Между прочим, Петр, узнав о той давней миссии Головина, проявил к ней живейший интерес. Но привлекал его не договор, а те впечатления, которые на боярина произвела Сибирь, эта огромная, богатейшая и почти неизведанная область России.

Вот отзыв одного из историков XIX века:

«Царь Петр столько любопытствовал знать о путешествии Головина, что несколько дней сряду проводил с ним в беседах; с жадностью расспрашивал об образе жизни народов Сибири и богатствах той земли; черпал из рассказов своего собеседника свежие и новые сведения. Проницательный и дальновидный ум Петра находил в Головине не одного усердного рассказчика, но полезного, умного советчика»[24].