Пётр второй

А вообще-то в крестьянских семьях Западного Полесья существовало традиционное половозрастное разделение труда. Все хозяйственные работы подразделялись на мужские и женские работы, для взрослых и детей, в основном завися от размера и состава семьи.

Но состав семьи Петра Васильевича Кочета был теперь нетипичным для большинства семей Западного Полесья.

Большая часть отдельно проживающих семей (домов) их деревни были патриархальные. Такие семьи имели до десятка крестьян трёх поколений.

Из всех крестьянских работ чисто мужскими считались пахота и посев, бороньба и косьба, молотьба и заготовка дров, уход за лошадьми и вывозка их в поле, плотницкое и столярное дело, ремонт дома и сельхозинвентаря, и ещё ряд других работ.

Чисто женскими считались приготовление еды и уход за детьми, стирка белья и уборка в доме, шитьё, тканьё и прядение, доение коров и уход за домашним скотом и птицей, прополка и уход за огородом, жатва и сгребание сена, уборка картофеля за плугом и теребление льна.

Но в силу обстоятельств эти правила нарушались и женщины выполняли некоторые мужские работы, а мужчины – женские.

Но никогда мужчины в белорусских деревнях не ткали и не пряли, без крайней нужды не стряпали и не доили коров, за исключением Петра Кочета.

И, следуя этой традиции, ни Пётр, ни Ксения обычно не вмешивались в дела друг друга.

Совместно супруги Кочет обсуждали лишь начало тех или иных сельскохозяйственных работ и приобретение или продажу чего-либо, так как всё их семейное имущество они считали общим.

И, естественно, совместным было у них воспитание сыновей, с пятилетнего возраста участвовавших в тяжёлом крестьянском труде. Хотя, конечно, ведущую роль в этом играл принципиальный и строгий отец.

Пошедший в первый класс деревенской начальной школы, Борис уже вовсю помогал отцу по хозяйству.

А любознательный четырёхлетний Петя пока всё ещё чаще находился при матери, с нетерпением ожидая прихода своего старшего брата и его занятий уроками. Но и он с интересом смотрел на домашнее творчество отца, пока больше принимая это за игры.

Как и все в Западном Полесье Пётр Васильевич Кочет был хорошим плотником, к тому же и заправским столяром, умеющим мастерить мебель.

Если практически каждый взрослый крестьянин их деревни, хоть и с помощью родственников и односельчан, мог срубить себе хату и хозяйственные постройки, то хорошими столярами были единицы из них.

А его отец, кроме бондарского промысла, иногда занимался и стальмашным. Он мог изготовить телегу, сани с полозьями, бричку, дуги и оглобли.

Был в их деревне и профессиональный потомственный кузнец – мастер по изготовлению колёс и колёсных ободьев. Занимался он и другим «кавальством».

А в соседней деревне Котлы – один умелец из различных пород дерева изготавливал даже музыкальные инструменты. Среди них были дудки, свистульки, жалейки, цимбалы и даже скрипки.

Семья нищего музыканта из этой деревни периодически заходила и в деревню Пилипки.

Состриженную овечью шерсть Кочеты отдавали кочующим зимой из деревни в деревню мастерам-валяльщикам. А те из неё валяли популярные среди крестьян шапки магерки и войлок для конской сбруи и попон.

Но из-за большой трудоёмкости процесса валяния в подготовке войлока приходилось участвовать всем членам семьи заказчика.

Для придания мягкости и прочности смоченное горячей водой сукно-сырец валяли с помощью ручных приспособлений или топтали босыми ногами в корыте или на полу, толкли толкачом в ступе, или мяли на ребристой поверхности в ручных «валюшах».

Почти аналогичное было и с кожами. Но здесь было разделение труда.

Скорняки (кушняры и чэмбары) занимались выделкой овчин и мехов для пошива зимней одежды.

Шорники (рымары) занимались выделкой сыромятной кожи, из которой шили сбрую: гужи, вожжи, шлеи, постромки и уздечки. Сыромять шла и на пошив кожаных лаптей, и на изготовление поясов, кожаных мешков и прочего из различных хозяйственных и бытовых принадлежностей.

А обувную кожу выделывали кожевники (гарбары). Но это ремесло преобладало в городах, так как такую обувь в деревнях ещё не носили.

Умение мастерить родители прививали и своим сыновьям. И здесь, в отличие от всегда занятых работой отцов, большую роль играли матери.

Но более чем её подруги, образованная Ксения пыталась привить своим сыновьям тягу к знаниям, что ей особенно удавалось с младшим Петром.

– «Пьер, тю дуа апрэндр, э бьен апрэндр! Тю э трэ капабль. Тю вуа а кель пуан ле фам дю виляж сон дифисиль? Иль зон сомбрэ зэ бушэ. Э лезом сан конэсанс нэ пэв плю! (Петя, тебе надо обязательно учиться, и хорошо учиться! Ты ведь очень способный. Видишь, как деревенским женщинам тяжело? Они тёмные и забитые. А мужчинам без знаний тем более нельзя!)».