Петролеум фэнтези

Я родился в семье нефтянника буровика и вырос в этом замечательном городе. В Лениногорске я закончил школу и отсюда уехал учиться в Москву в нефтяной институт. У нас с отцом произошло редкое совпадение. Он в 1970 году закончил заочно этот институт, а я в тот же год в него поступил. У отца было среднее техническое образование, накануне войны он закончил Сызранский нефтяной техникум, затем воевал на фронте. Демобилизовавшись, работал на буровых предприятиях в Куйбышевской области, в Муханово, а в 1952 году его перевели в Татарию, в будущий Лениногорск, на освоение молодого Ромашкинского месторождения и сразу же назначили директором Конторы разведочного бурения. Отец днями и ночами пропадал на буровых, мы его дома редко видели. В таком режиме работали тогда все его коллеги. Бездорожье, отсутствие техники, слабое снабжение, высокая аварийность, отсутствие на первом этапе квалифицированных кадров требовали от нефтянников не человеческих усилий для выполнение плановых заданий. Коммунистическая партия умела строго спрашивать с руководителей выполнения поставленных перед ними целей. Это были крайне жёсткие сталинские времена. Нефтяную промышленность курировал лично Берия. Да и последующие годы были не легче. Люди, особенно руководители, работали на износ. У отца просто не было в то время возможности получить высшее образование. А рядом с ним подростали и проявляли здоровые амбиции молодые дипломированные инженеры. Мама неоднократно говорила отцу, чтобы он нашёл возможность получить высшее образование, и она была тысячу раз права. Но отец постоянно откладывал своё поступление в институт. Я взрослел и уже понимал тревогу мамы. Только позже, когда отца уже не стало, я узнал от его сестры, что отец после армии подавал документы на учёбу в юридический институт, но ему было официально отказано в приёме из за того, что в его роду был какой то родственник, сельский житель, который был осуждён в тридцатые годы за колоски. Видимо этот страх, получить очередной отказ, в нём присутствовал бесконечно и мы, его семья, об этом даже не догадывались. Только после того как наступила хрущёвская оттепель и в Лениногорске был открыт филиал Московского нефтяного института имени Губкина, он пошёл учиться. Закончил он институт с отличием. Я хорошо помню как у нас дома по вечерам после работы собирались высоковозрастные дяди-студенты и делали домашние задания. В то время учился весь Лениногорск. Это было даже модно.

В нашем доме часто собирались компании сослуживцев отца, а о чём могли говорить за столом в ту пору нефтянники, да только о производстве. И я был свидетелем почти всех этих разговоров. Нефтяную буровецкую терминологию я познал ещё в совсем юном школьном возрасте. Очень часто отец брал меня с собой в поездки по буровым установкам. Это был своеобразный курс познания мною процессов бурения скважин. В ту пору буровые установки были совсем другими и я не мог себе представить как на них можно было работать 24 часа в сутки и в лютый мороз и в дождь. Внешне со стороны буровые установки, если бы не торчащая вверх метров на 40 мачта, выглядели как огромный деревянные сараи. Контора, в которой работал отец, в своём составе имела даже пилорамный цех. Доски как раз и применялись для внешней обшивки бурового станка, чтобы создать внутри хотя бы какое то подобие микроклимата. Особенно мне нравился процесс перетаскивания буровой установки с одной точки бурения на другую. Под установку на домкратах подводились специальные тракторные тележки на гусиницах и вышка в вертикальном положении при помощи колонны тракторов-тягачей по полям перемещалась на очень большие, до нескольких километров, расстояния. Это было захватывающее грандиозное зрелище. Помню как то раз, один из буровых мастеров уговорил отца под свою ответственность, взять меня с собой и подняться по крутой лестнице на балкон верхового рабочего. Я не помню как туда поднялся, но очень хорошо до сих пор помню как я от туда, с этой верхатуры, спускался. Большего страха я в своей жизни не испытывал, а мне было тогда всего 10 лет. Вот так по крупицам начинали формироваться мои нефтяные познания. И я безмерно блогадарен отцу за то, что он не боялся мне показать настоящую жизнь буровика из нутри этой профессии.