Петров, к доске! (СИ)

К примеру, слева Кашечкин упорно впаривал девчонкам, среди которых присутствовала Деева, какую-то дичь. Организовал их вокруг себя кучкой и с умным видом рассказывал небылицы. Деева, кстати, в мою сторону вообще не смотрела. Но это был такой осмысленный, целенаправленный игнор, что я точно, наверняка понимал, да, мне демонстративно показывают, видишь, Алёша, плевать на тебя. Только девочки умеют делать подобные вещи.

— Если зарядить в фотоаппарат эту самую красную плёнку, то люди на фотографиях получаются без одежды. — Сообщил Кашечкин с видом кандидата наук, который максимально уверен в своих словах.

— Да брось! — Засмеялась одна из одноклассниц, махнув рукой. — Антон, это невозможно.

— Почему? — Придурок очень натурально удивился

При этом, проверяя, какой эффект производит его рассказ, он исподтишка зыркнул на Дееву, которая именно сегодня слушала каждое слово зубрилы. Вот насколько она игнорила меня, настолько же проявляла внимание в его сторону.

— Честное слово. Это — особенная плёнка просто. Все дело в ней. Проявляешь, а там…

Антон многозначительно замолчал и с намёком ухмыльнулся. Ну прямо чистый маньяк. Вот как это выглядело. Малолетний извращуга. Правда, девочки в силу возраста и советской реальности, где по официальным данным подобных людей не существовало, отнеслись к словам Кашечкина иначе. Просто не поняли, на что именно он делает акцент. Мышление у них неиспорченное.

— Кашечкин, ты сам подумай, как может исчезать одежда?! Это — волшебство какое-то. А в Советском Союзе никто в волшебство не верит. Потому что оно — обман и дуриловка. Нет. Ерунда. — Девчонка, которая спорила с Кашечкиным, упрямо тряхнула головой.

Она тоже была из отличниц, Лена Рыкова. Только в отличие от Деевой, не настолько стервозина. У Лены можно было и помощи попросить, и списать иногда что-нибудь.

Кстати…Так уже лучше. Я постепенно начал вспоминать всех одноклассников по именам и характеристикам. Хотя момент, конечно, интересный. Реально возникает ощущение, будто моя память тактично стерла школьные годы, решив, на хрен оно надо, хранить все это дерьмишко. Не до конца, естественно. Нет такого, что я вообще никого не узнаю. Но тем не менее провалы имеются. И дерьмишко стёрлось конкретное. В большей мере связанное с этим годом, в котором сейчас нахожусь.

Я сидел за своей партой и мало обращал внимание на окружающих, зависнув в своих мыслях. К примеру, вспоминал вчерашнюю встречу с матерью. Она вышла трогательной. Для меня. Причём буквально. Я весь вечер ходил за ней следом и трогал ее за руку под разными предлогами. Правда родительницу это, мне кажется, через некоторое время начало пугать.

— Алеша, всё нормально? — Взволнованно спросила она раз пять, а потом даже пощупала мой лоб, проверяя, не заболел ли я.

Когда поняла, что не заболел, с опаской попросила принести дневник. Наверное, решила, что причина столь внезапно проснувшейся сыновей любви кроется там. С дневником все оказалось хорошо.

Затем последовал допрос нас обоих, меня и Илюхи, на предмет домашних косяков. Мы заверили родительницу, мол, дома вообще все прекрасно, никто не ругался, а то, что я вышел из комнаты ей навстречу, перекосившись в одну сторону, так это потому, что просто неудобно сидел. А так-то мы — самая крепкая и любящая друг друга семья.

Я даже подтянул к себе Илюшу и чмокнул его в темечко. После такого Илюша тоже начал коситься на меня с опаской. Но если брать в общем, то вечер прошел в теплой, семейной обстановке. Правда перед сном я все так же тепло и по-семейному пообещал братцу оторвать голову в следующий раз, когда он решит устроить нечто подобное сегодняшнему концерту по заявкам.

Помимо размышлений о матери беспокоил меня еще один момент, который я осмыслял, сидя в классе

Вчера было четырнадцатое. Значит, сегодня пятнадцатое сентября 1985 года. День, в который часики начнут оттикивать минуты. Это только кажется, что все хреновое происходит внезапно. Просто — раз! И наступил трындец. Нет. Ни черта подобного. Так оно не работает. Все начинается с малого. Потом набирает обороты. А уже после этого происходит взрыв, который разрушает все.

Сегодня именно такой день. Сегодня все должно начаться. Вот его я не забыл. Вернее дату не забыл. И тут интересная штука выходит. К примеру, вчера Макс рассказывал о сорвавшемся выступлении драмкружка. А я такого не помню. Причем не помню не из-за пробелов в сознании, а потому что этого не было. Я точно знаю, что не было. Вдруг и всего остального тоже не произойдёт? Вдруг все, что приключилось вчера, начиная от того злополучного мяча, изменит ближайшее будущее.

— Слыш, Лёх, зырь. — Макс толкнул меня локтем, выдернув из глубоких размышлений, потом оглянулся, дабы проверить, насколько занят Кашечкнин. — Смотри, че сделал.

Он тихо засмеялся и отодвинул руку, которой до этого прикрывал какую-то тетрадку. Я посмотрел на то, что неимоверно веселило Макса и это, оказывается, была вовсе не тетрадка.

— Ты самоубийца? — Поинтересовался я серьёзным тоном, но, сразу же, не выдержав, тоже хмыкнул.