Петров, к доске!

В любом случае, мы вернулись в «лагерь» с ведром картошки, тремя банками соленых помидор и конфетами. Это — местные угостили. Простыни тоже были при нас, их мы свернули и спрятали под банки.

И вроде бы ничего не предвещало беды. Дождались пока вернётся Нинель Семёновна, поужинали, разбрелись по палаткам. Запланированное мероприятие мы, само собой, держали в тайне. Знали только я, Ромов, Кашечкин, Строганов, Ермак, Макс и еще двое или трое пацанов.

Когда «лагерь» затих, выбрались осторожно на улицу, а потом экспериментальная группа отправилась на место дислокации, на руины монастыря. Они находились совсем недалеко.

Мы с Максом остались вроде как «на стрёме», чтоб контролировать ситуацию. Вдруг, к примеру, Нинель Семеновна решила бы в ночи пойти проверять подопечных. Или пионервожатая, которая вместе с классной руководительницей отправилось в поход, чтоб той не пришлось следить за детишками одной, заглянула бы в палатки.

Хотя, в то время как-то иначе все было. Не тряслись над нами так, будто мы немощные и ни к чему не приспособленные. То ли дети отличались слишком большой самостоятельностью, то ли взрослые относились по-другому.

Как только Ромов в компании всех участников спора исчез за тёмными кустами, мы с Максом рванули в обход к монастырю.

Опять же, как именно все происходило, не могу сейчас воспроизвести в голове. Вроде бы мы что-то куда-то повесели. Подвывали очень натурально. Простыни мотылялись на ветру. Тем более, той ночью вдруг поднялся сильный ветер. По небу бежали хмурые тучи, что на фоне унылой луны добавляло атмосферности. Ветер гудел в ветвях, деревья шелестели. В общем-то и правда было страшновато. Именно это — помню. Помню, что каждую секунду мог пойти дождь. И вроде бы под утро действительно пошел. Даже гром и молния были.

Почти два часа мы с Максом имитировали потусторонние силы. Со стороны развалин доносились испуганные голоса и вроде даже топот. Потом нам надоело, мы вернулись в лагерь. Момент, когда пацаны пришли обратно, тупо проспали.

А утром выяснилось, что пришли-то не все.

Когда началось что-то ненормальное, мистическое,( так наши потуги с Максом выглядели в глазах тех, кто был на развалинах), Ромов и правда испугался. Вернее, сначала испугался Кашечкин. Потом еще один пацан. Никита сделал вид, будто просто пошел у них на поводу. Они уговорили Строганова и Ермака переместиться к пещерам. Мол, это не нарушает договорённости спора. Все равно ведь территория монастыря. Да еще и дождь ливанул.

В общем, после споров, обсуждений и появления призраков, которые метались белыми тенями среди деревьев, пацаны ушли к пещерам. А потом, никто не понял, как так вышло, но из пешер вышли только Ромов и Кашечкин. Все. Серега, Диман и третий парень, хоть убей, не помню его имени, пропали.

Когда двое отличников вернулись в лагерь, бучу поднимать не стали. Подумали, что остальные просто им назло спрятались в пещерах и вернутся утром. Якобы,( по крайней мере так уверял Ромов), они пошли вглубь, чтоб посмотреть, куда ведут эти подземные ходы. Но недалеко. Сначала даже отчетливо было слышно их голоса. А потом начался гром, гроза и было уже не понятно, то ли это пацаны разговаривают, то ли просто гудит ветер.

Нинель Семёновна не стала ждать, она подняла всех на уши сразу же. Нас быстренько собрали и отправили в село. Оттуда, к вечеру, неудавшихся туристов забрал автобус. Классная руководительница осталась в деревне. Подтянулись менты, местные, активно шли поиски.

Несколько дней мы искренне верили, что вот-вот наши товарищи найдутся. Не нашлись. Подземные переходы в меловых горах были настолько запутанными, что там и взрослым немудрено заблудиться. А уж про подростков говорить нечего.

Родители случившееся обсужлали шепотом. А вот дети — нет. Дети всегда более жестоки в подобных вещах. Одноклассники обвинили во всем меня, как зачинщика ситуации. Естественно, Ромов постарался преподнести историю в том свете, который был для него выгодным.

Про то, что мы с Максом ходили ночью к развалинам, я не сказал. Сначала. Но потом признался Макс. И я оказался виноват еще больше. По крайней мере с точки зрения окружающих.

Восьмой класс отбыл в своей школе, как каторгу.

Одноклассники со мной не разговаривали без крайней необходимости. Учителя… Ну у них не было выбора, хотя Жаба всячески старалась выпихнуть меня перед восьмым классом.

Мать упорно делала вид, что ничего не произошло. Однако от ее этого «не произошло» было только хуже.

После восьмого класса я ушел в «чушок», закончил его, отправился в армию. А там уже дорога была предопределена.

И вот теперь я могу что-то исправить. Изменить. Если только никто не будет мешаться у меня под ногами.

Поэтому Деева с ее здоровым энтузиазмом сейчас вообще была не в тему.

— Петров, идем на урок. — Заявила она, чем разозлила меня еще больше.

— Пойду, когда решу все дела. — Я развернулся и поскакал по лестнице вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Для начала мне нужно было разыскать дядь Лёню, потом объяснить ему, почему сейчас важно уговорить Митрича прекратить войну с директрисой.