Петрович и Серый в Иномирном легионе (СИ)

У главного пограничника оба сына находились в повозке, что ехала в Фортес. Скрепя сердце он передал диверсанта агентам безопасности, заметно подрастерявшим высокомерие. Сделал это быстро, пока кто-нибудь из его подчинённых не прибил пленного, наплевав на интересы Империи. Весь гарнизон рисковал в одночасье потерять детей. Такое не прощается.

Отбывали безопасники с пленным через экстренный портал в лагере. Легат еле удержал Рину, которая с удесятерённой силой рвалась прикончить диверсанта.

— Быстрее, — приказал легат, замешкавшимся у портала агентам. — Сейчас весь лагерь узнает. Не поздоровится ни ему, — кивок в сторону пленного, — ни вам.

— А нас-то за что? — ляпнул один агент, но после того, как Рина переключила внимание на него, побледнел и нырнул в портал вслед за пленным и остальными.

Легат отпустил Рину. Она подскочила к уменьшающемуся зелёному прямоугольнику и от досады плюнула вслед ушедшим.

— Не удивлюсь, если попала, — произнёс легат и повернулся к Большому Змею. — Где ты ходишь? Тут твоя невеста чуть не положила диверсанта и безопасников в придачу.

— Она может, — с гордостью ответил Большой Змей, любуясь своей отчаянной невестой.

Петрович и Серый, всё это время соблюдавшие в госпитале строгий постельный режим, узнавали все новости из первых рук. Комрит лекарей, к своему удивлению, обнаружил, что магия пациентов быстрее восстанавливается после общения с друзьями. Покачивая головой, лекарь запрет на посещения снял. У героев побывал весь лагерь, представители пограничников. Рина почти переселилась в их палату, заняв третью койку, сидя на которой писала статьи и заметки.

На третий день в палату вошли необычные посетители. Легат разрешил Рине провести Тай и вернувшихся из столицы Ижена и тётушку Нею. Командующий прекрасно понимал: запрети он, предприимчивая Рина протащит гостей нелегально. Подкоп в драконарню давно стал местной байкой с названием «Сказ о том, как девица хотела на драконов посмотреть, а женихом обзавелась».

Тай обняла Петровича и присела на койку к Серому. Ижен и тётушка Нея сначала обняли Серого, затем сели на койку к Петровичу, потеснив разлегшегося в его ногах большого кота. Голуби и воробьи сидели на ближнем к окну дереве, изредка слетая на подоконник.

После первых приветствий, Петрович спросил:

— Ну что, Женьку зачислили?

— Первым номером прошёл, — с гордостью произнесла тётушка Нея. — Прослушивание как раз в день битвы состоялось.

— Представляешь, пап, — сказал Ижен, — старший из магистров даже прослезился, когда я сыграл. И говорит: император мог бы за мальчишку не ходатайствовать, мы бы и так приняли. Талант. То есть, это я талант! Круто!

— Мы и не сомневались в тебе, — сказал Петрович.

— После прослушивания родителей зачисленных позвали какие-то бумаги оформлять, — продолжил рассказывать Ижен. — Мы в аудитории остались. Сижу, значит, и тут ко мне двое столичных подкатывают. Один мне: слышь, гений. Ну, я на всякий случай приготовился, вдруг драться придётся…

— Ижен, опять за своё, — охнула тётушка Нея.

— Да ладно, баб, ты лучше слушай. Они просто подошли попросить, чтобы я на экзаменах первым не играл. После лучшего выступления остальные не так ярко смотрятся. И оценку могут занизить. Вот.

— Ты смотри, какие продуманные, — сказал Петрович.

— Да мне без разницы, каким выступать, первым или, там, десятым, — сказал Ижен, пожимая плечами. — Нас должны были по экскурсиям повозить, но тут узнали о прорыве и о вашем подвиге. Мы с бабушкой сразу домой рванули. Что нам та столица, успеем насмотреться. Хотите, сыграю?

Не дожидаясь ответа, Ижен вынул из футляра скрипку и встал в центре палаты. Видимо, чтобы поднять настроение пациентам госпиталя, он заиграл лёгкую весёлую плясовую, за ней ещё две. После того, как музыка смолкла, в дверь заглянул лекарь и попросил:

— Ижен, тебя не затруднит выйти на крыльцо и исполнить несколько мелодий там? Собрался весь отряд, все тоже хотят послушать лучшего в Империи музыканта.

— Конечно, с радостью, — ответил Ижен и растерянно повернулся в сторону Петровича с Серым.

— Не переживай, — с усмешкой сказал главный лекарь, понимая нежелание мальчишки оставить близких. — Наших героев вместе с кроватями на улицу вынесут. И воздухом подышат, и концерт послушают.

Лекарь вышел и вернулся с всадниками второго ритона. Они действительно вынесли кровати вместе с больными и поставили около входа. Возле домиков госпиталя действительно собрался весь отряд.

Ижен вышел на крыльцо, которое заменило сцену, и поклонился слушателям, наградившим его аплодисментами. Юный музыкант приставил к подбородку скрипку, взмахнул смычком, и полилась волшебная мелодия. Скрипка словно ожила в руках маленького хозяина, заставляя зрителей вместе с ней печалиться и улыбаться, мечтать и любить, тосковать и веселиться.

Когда импровизированный концерт под открытым небом закончился, на миг воцарилась звенящая тишина, которую взорвали оглушительные аплодисменты и громкие одобрительные выкрики.