Петровский

Пока Петровский говорил с офицером, полицейские успели уже вывернуть все карманы у Бадаева, Шагова, Самойлова и других товарищей. Муранов и Петровский категорически заявили, что не позволят себя обыскивать, и несколько раз отразили попытки жандармов ощупать у них карманы. К протестам Петровского и Муранова присоединились другие депутаты. Неуверенный в том, имеет ли право он арестовать и обыскать членов Государственной думы, ротмистр несколько раз убегал из дома — пытался дозвониться до своего начальства и получить разъяснение. Меж тем, пользуясь замешательством среди полицейских, участники совещания тайком пытались уничтожить компрометирующие документы — адреса явок, протокол совещания, записи в личных блокнотах. Но все материалы уничтожить не успели. Возвратившийся с улицы ротмистр сообщил, что скоро сюда прибудет его начальство и депутаты смогут объясниться с ним лично, а пока он обязан держать арестованных под охраной. Офицер приставил к ним жандармов и запретил всем переговариваться. К вечеру примчался жандармский генерал. Узнав, что еще не все обысканы, он выругался и приказал обыскать Петровского и Муранова силой. Полицейские накинулись на них, выворачивая руки и шаря по карманам. Протесты не достигали ушей генерала, молча и хмуро наблюдавшего эту сцену.

Но как заиграло улыбкой лицо высокого чина, когда из кармана Петровского вынули газету «Социал-демократ» с ленинской статьей. Обнаружили еще кое-какие документы. Некоторых участников совещания и хозяйку квартиры Гаврилову (самого хозяина не было) отправили под конвоем в тюрьму, а депутатов думы отпустили, вернув каждому отобранные личные вещи и депутатские билеты.

Уже светало, когда Петровский и его товарищи покинули злополучный дом. Едва они прошли сотню шагов, как натолкнулись на полицейских, патрулирующих по улице. В боковых переулках также видны были размазанные утренними сумерками силуэты городовых. Перед депутатами прошмыгнул и быстро пошел вперед — в ту сторону, куда шли они, человек в штатском. Потом они заметили таких же молчаливых субъектов позади. Шпики сопровождали их до самого города совершенно открыто. Каждого из депутатов они «любезно» проводили до дверей квартиры. Ясно было, что депутатской «неприкосновенности» положен конец. По-видимому, правительство уже приняло относительно их какое-то решение.

С наступлением утра депутаты собрались вместе, чтобы обсудить, как быть дальше. Решили, во-первых, известить о случившемся все подпольные партийные комитеты; во-вторых, потребовать сегодня же, то есть 5 ноября, от председателя думы Родзянко принять меры против произвола полиции, нарушения ею закона о депутатской неприкосновенности. С этим требованием Петровский, как председатель большевистской фракции, и отправился к Родзянко. Он вручил тому заявление, подписанное пятью членами фракции. Депутаты-большевики во время перерыва между заседаниями рассказали в кулуарах думы депутатам левых фракций о наглом налете полиции. Некоторые выражали им сочувствие, обещали сказать об этом безобразии с думской трибуны, заявить протест правительству и т. п. Но, конечно, большевики не могли ожидать поддержки от черносотенной думы, которая не простила им ни одного антиправительственного выступления, а тем более голосования против военного бюджета.

В этот день ни Петровскому, ни другим депутатам-большевикам не удалось оповестить о случившемся партийные организации и профсоюзы Петрограда. Наутро они уже были в руках полиции: всех пятерых депутатов взяли прямо из квартир.

Так, насильственно, правительство 5 ноября 1914 года пресекло деятельность рабочих депутатов — Г. И. Петровского, А. Е. Бадаева, М. К. Муранова, Ф. Н. Самойлова, Н. Р. Шагова. Большевистская фракция в думе прекратила свое существование.

Их рассадили по одиночным камерам в доме предварительного заключения на Шпалерной улице.

Ленин, узнав об аресте депутатов-большевиков, был очень встревожен. «Ужасная вещь, — писал он Шляпникову в Стокгольм. — Правительство решило, видимо, мстить Р.С.-Д.Р. фракции и не остановится ни перед чем. Надо ждать самого худшего: фальсификации документов, подлого подбрасывания «улик», лжесвидетельства, суда с закрытыми дверями и т. д. и т. д…

Во всяком случае работа нашей партии теперь стала во 100 раз труднее. И все же мы ее поведем! «Правда» воспитала тысячи сознательных рабочих, из которых вопреки всем трудностям подберется снова коллектив руководителей — русский Ц.К. партии».

X. Судилище над рабочими депутатами

После заключения депутатов-большевиков в тюрьму правительство какое-то время хранило молчание. Зато реакционные газеты подняли вой, призывая к расправе с рабочими депутатами, изменившими якобы отечеству, предавшими родину и народ русский. Черносотенные журналисты пытались создать так называемое «общественное мнение». А наиболее кровожадные из них открыто требовали для рабочих депутатов виселицы.