Петровский

Солдаты-пулеметчики решили немедленно выступить с оружием против Временного правительства и взять власть силой. Их настроение разделяли солдаты других полков, моряки Кронштадта, рабочие многих заводов. В городе стихийно началась демонстрация.

Центральный Комитет большевиков постановил — сделать все, чтобы сдержать стихийный напор возмущенного народа, разъясняя, что революционный момент для выступления против правительства еще не созрел, армия и провинция пока не готовы поддержать питерских рабочих и солдат. Поэтому нужно накапливать силы и соблюдать революционный порядок, но порыв разгневанных масс остановить каким-либо решением или резолюцией уже было нельзя. Поэтому к вечеру, обсудив положение, ЦК отменил свое прежнее решение и постановил: всем питерским большевикам принять участие в мирной демонстрации 4 июля. Эта демонстрация должна была показать волю народа, который требует передачи всей государственной и военной власти в руки Советов.

Утром 4 июля демонстранты двинулись по улицам города. В колоннах рабочих, солдат и матросов шагали большевики. Петровский и Орджоникидзе шли рядом в одной из групп рабочих.

Опасаясь восстания, правительство бросило против демонстрантов войска — казачьи и юнкерские части. Загрохотали винтовочные залпы. Люди стали разбегаться по переулкам, прячась во дворах и парадных.

Петровский и Орджоникидзе укрылись в вестибюле Таврического дворца, где помещался ВЦИК Советов, — их колонна как раз проходила недалеко от дворца. Спустя некоторое время, когда пальба прекратилась и они вышли на Литейный проспект, то увидели на мостовой много убитых и раненых, которых подбирали рабочие и солдаты.

В тот же день Временное правительство отдало приказ об аресте всех руководителей-большевиков, как якобы подстрекающих народ на восстание. Ко дворцу Кшесинской была послана рота солдат, чтобы изгнать из него большевиков. Был выписан также ордер на арест Ленина.

А в это время во дворце Кшесинской собрался актив питерских большевиков.

В ожидании Ленина активисты группами стояли и прохаживались по вестибюлю, обсуждая гнусное побоище, устроенное Керенским. Петровский, разговаривая с товарищами возле входной двери, сразу увидел Владимира Ильича. Он вошел быстрой походкой, чуть бочком, и стал обходить группу за группой, здороваясь за руку со знакомыми. Лицо его было очень усталое и строгое, но глаза, как всегда, глядели проницательно; в них виделись клокочущая энергия и решимость.

Ленин быстро подошел к группе, где стоял Петровский, и спросил, обращаясь ко всем сразу:

— Что вы думаете о последнем приказе Временного правительства? — И тут же сам себе ответил: — Временное правительство роет нам яму, но оно скоро само в ней окажется!.

В эту минуту к Ленину торопливо подошел рабочий в кожаной куртке и сказал с заметным волнением:

— Владимир Ильич, надо уходить. Ко дворцу подходят войска. Вас могут арестовать.

Тотчас же несколько товарищей окружили Ленина и пошли вместе с ним к выходу. Петровский знал, что каждый из них имеет оружие и, если понадобится, не пожалеет жизни, чтобы защитить Владимира Ильича. Это были опытные партийные боевики, прошедшие подполье и баррикады 1905 года.

Партийный актив не состоялся. Большевики небольшими группами быстро покинули дворец Кшесинской.

А по городу уже гулял пущенный агентурой Временного правительства гнусный слушок, будто Владимир Ильич Ленин — шпион немецкого генерального штаба. Кадетская печать немедленно подхватила клевету и понесла ее на страницах своих газет по всей России.

Нужно было непременно опровергнуть эту провокацию Керенского, так как многие рабочие, еще верившие правительству и сбитые с толку эсерами и меньшевиками, попали на удочку этой лжи. Большевики пошли на заводы, чтобы разоблачить перед рабочими грязную сплетню о Ленине.

Петровскому ЦК партии поручил выступить на собрании рабочих Балтийского завода, где эсеры и меньшевики имели большую популярность, нежели большевики. На этом заводе ораторов-большевиков не раз прогоняли с трибуны и даже били.

С группой товарищей Григорий Иванович протиснулся сквозь толчею к президиуму собрания и, обращаясь к рабочим, сказал, что он бывший депутат Государственной думы от рабочей курии и только что вернулся из якутской ссылки. Зал покрыл эти слова громким рукоплесканием — так в то время встречали всех, кто пострадал за свои политические убеждения при царизме.

Но потом, когда Петровский стал доказывать, что нужно закрепить революционные завоевания народа и что лучший путь к этому — передача всей власти в руки Советов рабочих и солдатских депутатов, аплодисменты раздались жидкие, кое-где в зале. А как только он заявил, что большевики горячо преданы рабочему делу, что Ленин самый неподкупный, наичестнейший человек, поднялся ужасный шум, крики «Долой!». Говорить дальше Петровскому не дали: свист и улюлюканье глушили слова.

На трибуну выскочил какой-то человек и с побелевшим от бешенства лицом стал доказывать, что Ленин, конечно, не кто иной, как германский шпион, и его надо арестовать и судить революционным судом.