Петрушка — душа скоморошья

— Потеха! — отмахнулся Лука. — Ну и богомаз!

Лука принялся рассказывать какую-то длинную историю про воеводу и его сына, но Петруха так увлёкся своими двумя куклами — длинноносым Скоморохом и Воеводой, — что даже слов не разбирал.

На указательном пальце сидела голова Воеводы, а средний и большой пальцы были Воеводиными руками. Воевода кланялся, разводил руками, молитвенно складывал их, чесался.

А на другой руке все его движения повторял Скоморох с острым носом-щепкой.

— Ай-ай-ай! — проговорил Петруха, вложив в рот пищик. — Не вели меня, Воевода, казнить, вели слово молвить!

Лука замолк, перекинул вожжи из руки в руку, оглянулся:

— Господи! Ну прямо человек!

Длинноносый Скоморох посмотрел на Луку, повертел головой, пропищал пронзительно:

— Дядя Лука, дай попить молока!

А Воевода тоже посмотрел на Луку и произнёс важным баском:

— Ну-ка, Лука, почеши ему бока!

…Когда обоз после полудня остановился на привал в небольшой деревеньке, то Лука первым делом сообщил возчикам:

— Богомаз-то наш такую скоморошину учудил! Потеха!

Бородач затеребил Петруху:

— Что ещё надумал? Покажи!

Петруха высунул длинноносого Скомороха из-за полы зипуна и пропищал:

— Что нужно, охальники? Батюшка Воевода почивает!

А потом показал голову Воеводы и проговорил баском:

— Гони мужиков в шею!

Возчики оторопели на минуту, потом захохотали так громко, что лошадь, возле которой стоял Петруха, рванула с места и чуть не повернула сани.

В избу, где расположились поесть Лука, бородатый и Петруха, вскоре набились возчики чуть не со всего обоза.

— Потешь народ-то, Петрушка! — попросил Лука, когда они закончили еду. — Глянь, как ждут!

Петруха вынул Скомороха и Воеводу, надел головы на пальцы. Головы зашевелились.

Возчики одобрительно-восторженно зашумели.

— Как тебя звать-то? — важно спросил Воевода.

— Петруха, — пропищал Скоморох.

— Я, Петруха, дам тебе в ухо!

— Это за что же ты меня? — удивился Скоморох.

— Так просто! — засмеялся Воевода. — Уж очень складно-ладно у меня получилось.

— А как отца твоего кликали?

— Еремей!

— Получишь взашей!

— За что же меня по шее?

— Была бы у мужика шея, а за что в неё наложить — отыщем! — засмеялся Воевода. — Ну, Скоморох, складно я говорить умею?

— Складно-то, Воевода-барин, складно, да не совсем ладно! Как тебя-то самого звать, батюшка?

— Я — Агафон!

— А ну, Агафон, пошёл вон! Надоел ты мне! Не хочешь добром — получишь багром! А, складно?

Скоморох замахнулся палкой, Воевода убежал.

Возчики захохотали:

— Вот это богомаз!

— Такое учудил!

— Ну скоморох, да и только!

— А бывальщину про то, как скоморох воеводе сказки баял, ведаете? — вдохновлённый успехом, продолжал Петруха.

— Нет, не ведаем! — за всех ответил бородач.

— Вот. Жил да поживал воевода, — начал Петруха и покрутил пальцем, на котором сидела воеводская голова, — мёд-пироги едал, серебра-золота не считал. Больше всего любил, когда сказки бают, старину поминают. Говорил так: «Кто мне сказку скажет, которой я не ведаю, — награжу за то по-царски. Насыплю золота братину да медяков полтину». Прослышал про то скоморох…

Петруха выставил палец с головой длинноносого. Скоморох поклонился публике:

— У скомороха двор богатый, небом крыт, звёздами горожен. Есть хочется каждый день, а на монастырь работать лень…

— Разбирается парень! — удовлетворённо произнёс кто-то. — Знает, как достаётся монастырский хлебушко!

— Такого Скомороха я у кукольников что-то не видывал, — сказал старый возчик. — Сколько ярмарок прошёл, куклы разные бывали, но такой…

— Вроде в прошлую зиму скоморохи в Москве похоже показывали…

— Нет, не похожа эта вовсе!

— И я такой не видел! Цыгана видел, лошадь-куклу, а Скомороха первый раз!

— Не любо — не слушай, а баять не мешай! — внушительно проговорил Лука. — Парень сам куклу сделал!

— Пришёл скоморох к воеводе, — продолжал Петруха. — Говорит-пищит:

«Я, батюшка, таку сказку знаю, какую ты и не слыхивал. Готовь золота братину и медяков полтину. Да накорми меня, молодчину».

Напоили скомороха, накормили, на стул посадили. Пришли к воеводе всякие бояре, каждых по паре, тоже уселись. Слушают.

«Был у меня снежный конь, что огонь, — сказал скоморох, — всё лето летал, а зимой растаял. Я как в седёлышке сидел, так и в воду влетел. А на дне реки на раках пашут мужики. Идут задом наперёд, пескарей сеют, а щуки вырастают… Слышал ты, батюшка воевода, таку сказку?»

«Нет, — говорит воевода, — не слыхивал». И всякие бояре, каждых по паре, тоже головами качают: не слыхали такой сказки.

«То ещё только присказка, — сказал скоморох, — сказка будет завтра. Готовьте мёд да калачи, а я пойду лежать на печи».

На другой день снова собрались воевода и всякие бояре, каждых по паре. Скоморох пришёл, а в животе-то у него щёлк да щёлк.

Накормили его, напоили, на лавку усадили.

Ну, скоморох и начал сказывать: