Петух в аквариуме – 2, или Как я провел XX век. Новеллы и воспоминания

– Здравствуйте, Катя. – Другой тон. Уже успел где-то узнать ее имя. – Простите, пожалуйста, Вас можно на секунду оторвать от Ваших спутниц? – Он обворожительно улыбнулся Ингочке и Вале.

Катинька кивнула подружкам – дескать, до завтра, и отошла с Валерием Ивановичем:

– Насколько я п-помню, я Вам своего имени н-не называла… Что Вы еще п-преуспели обо мне в-выяснить? Н-номер обуви? Тридцать п-пятый: это я Вам м-могу и сама сказать…

– О чем Вы, Катя, я слышал, как Вас называла Ваша подруга… Мы же взрослые люди…

– И значит, н-нормы вежливости нам с-соблюдать необязательно…

– Перестаньте, Катя, Вы же отлично понимаете, что возводите на меня напраслину. Может быть, я нечаянно был в чем-то неловок, так дайте мне возможность замолить мой грех… – «Вот так-то лучше. А то "оказывается, Вы наша студентка!"» – Я хочу попросить Вас… Вы, наверное, любите музыку?.. Я хотел бы пригласить Вас в филармонию, на открытие сезона… шестнадцатого… будет дирижировать Мравинский…

– Спасибо, я очень люблю оркестр М-мравинского, но м-мне уже обещали билет н-на открытие…

– Я прошу Вас, откажитесь от билета или отдайте его Вашей подруге и… и примите мое предложение.

– Подумаю…

31

Ларька подошел к Катиньке первый. Впервые после перерыва в три с половиной месяца.

– Как ты?

– Спасибо, а т-ты?

– Я? Сдал тогда римскую Тронскому… на нормальную четверку… Перевели на дневное…

– Доволен?

– В общем, да.

Они помолчали, как бывает, когда обмен поверхностной информацией исчерпан, а переход на более глубокий уровень чем-то затруднен.

– Послушай, Катя, я тут был на докладе Жданова. О журналах «Звезда» и «Ленинград». Ну, в газетах было… видела?

– Видела… Как т-тебя туда з-занесло?

– Занесло. Много там непонятного… Может, посидим вечерок, покалякаем?

– О журналах?

– Ну, много о чем. Хочешь, я зайду завтра?

– Завтра? – Завтра открытие филармонии, и она уже пообещала Валерию Ивановичу… Но если она скажет Ларьке, что занята… он может легко согласиться на послезавтра, а может еще три месяца к ней не подойти. И вообще: лишь жертва полная угодна небесам…

– Конечно, Ларик, т-ты же знаешь. Я в-вечерами всегда свободна.

– Значит, заметано. Часов в шесть?

32

– Тебя накормить? – Катинька говорила так, будто он только утром вышел от нее и не было ни той жуткой сцены, ни мучительных трех с половиной месяцев…

– Потом…

– Потом – с-суп с котом. – Катинькины речевые центры, похоже, еще не отвыкли от пикировок с Папиосиком.

– С котом так с котом. – Ларька поднял за лапки кота Кампанеллу, мирно дремавшего на диване. – Ух и тяжел ты стал, разгильдяй! В суп тебя! Его теперь надо звать не монашеским именем, а Гарун-аль-Рашидом или д'Аннунцием – папским нунцием.

Катинька метнула на Ларьку тревожный взгляд: откуда он мог узнать? Чепуха какая-то… Случайное совпадение? Такого не бывает, потому что такого не может быть.

– Так т-ты т-теперь на втором?

– Угу… Не царапайся… Калистрат Калиострович.

– И легко т-тебя перевели?

– Побегал малость с бумагами…

– И н-никто тебе не п-помогал? («Может, он все-таки случайно знаком с Валерием Ивановичем?») – В голосе Катиньки послышались интонации оперуполномоченного майора Державца.

– Ты что? Кто мне мог помогать?

– У нас тут одна д-девочка знакомая т-тоже п-пробовала с заочного п-перевестись. Что-то у нее не очень-то п-получилось. («Темнит, или правда случайность?»)

– То девочка, а то герой войны! – Он отпустил кота обратно на диван. – Ладно, давай свою кулинарную программу!

Катя быстро собрала ужин, ясно показывавший, что война уже полтора года как закончилась и что восстановление народного хозяйства идет вполне успешно.

– И на доклад Жданова т-ты попал т-тоже как г-герой войны?

– В общем да. Как героя, меня выбрали в комитет, а как член комитета, я представлял университет… Такой вот винегрет… А ты-то читала доклад?

– Начала, да бросила… п-противно было ч-читать.

– По-твоему, он не дело говорил?

– Видишь… он лепит ярлыки: т-тот п-пошляк, этот дурак, третий – реакционер. А п-потом доказывает, что п-пошляк – это п-плохо, дурак ужасно, а реакционер – н-никуда не г-годится. Какое же т-тут дело?

– Насчет обложить кого, он действительно… Мне тоже не понравилось. Ну а положим, он толковал бы нормально, без ругани?

– Без ругани… П-по-моему, т-там одна ругань и была. Убери ее – ничего н-не останется.

– Это ты, Катинька, загибаешь. Он проводил определенную линию, определенную идею. Ты с ней согласна в принципе?

– В принципе литература с-существует и развивается в литературной б-борьбе. Вот и ведите эту б-борьбу литературными с-средствами. А тут? Поймали п-птичку голосисту и ну сжимать ее рукой… д-дубиной да г-гильотиной можно заткнуть рот одному, десяти… п-пусть тысяче п-писателей! Но дать т-таким образом импульс к п-позитивному развитию литературы… – сильно с-сомневаюсь…

– Получается, что Жданов глупее тебя? Так, что ли?

– Наверное, не глупее. П-просто я не знаю, чего он д-действительно хочет. Может, ему и не нужно, чтобы была литература…

– Не нужно, чтобы была литература?

– Настоящая литература: Блок, Ахматова, П-пастернак, Булгаков, Платонов.

– Ты упрощаешь. Ахматова… Да. Остальных он и не называл.