Петух в вине

Снова последовали три хлопка в ладоши. Появился все тот же метрдотель с серебряным подносом. Но на этот раз на нем сиротливо стояла лишь пустая бутылка из-под армянского «Праздничного».

– То, что вы продегустировали, господа, – это советский коньяк, привезенный моим русским другом, который здесь присутствует.

Наступившая сцена как две капли воды напоминала хорошо известный финал гоголевского «Ревизора». На фоне всеобщего оцепенения особенно громко раздался недоуменный возглас:

– Это ведь шутка, господин префект?

– Вовсе нет. Откупоривал бутылку я сам лично, а посему никаких сомнений быть не может.

Каких-либо комментариев не было. Гости закашляли, засморкались, заскрипели креслами и, сухо попрощавшись, один за другим покинули резиденцию. Ранним утром на следующий день распрощался с ней и я. С субпрефектом с тех пор я, к сожалению, больше не общался. Могу, однако, предположить, что для последующего проведения фольклорных фестивалей в Конфолане (а они продолжаются до сих пор – в прошлом году прошел 48-й с участием нашего ансамбля из Сибири) ему наверняка пришлось искать других спонсоров.

Расставаясь с департаментом Шаранта, не могу не упомянуть еще об одном напитке, с которым я впервые там познакомился. Речь пойдет о «Пино де Шарант».

Как мне поведали, согласно легенде (многие утверждают, правда, что это подлинная история), своим происхождением он обязан вульгарной ошибке. Где-то в XVI веке один рассеянный винодел заполнил дубовую бочку молодым виноградным вином для дальнейшего вызревания, не обратив внимания на то, что на дне оставалось немного коньяка. Лишь через несколько лет он вспомнил о забытой бочке, но обнаружил в ней вместо выдержанного вина какой-то непонятный напиток. Цвет его был прозрачен, букет тонок и деликатен, с приятным фруктовым оттенком. После долгих размышлений винодел все-таки сообразил, какую оплошность он совершил в свое время. Но отнюдь не расстроился, а наоборот – теперь уже умышленно повторил аналогичную операцию. Так якобы родилось «Пино де Шарант».

В наши дни этот напиток достаточно широко распространен только во Франции, да и там вы не всегда найдете его в любом магазине или ресторане. Он бывает двух разновидностей – белый и розовый. Как правило, его подают на аперитив (по крепости он сравним с вермутами – от 16 до 22 градусов) либо охлажденным в чистом виде, либо с тоником или в качестве компонента различных коктейлей.

В Шаранте свое «Пино» частенько употребляют и как обычное вино. По мнению местных жителей, белое – более сухое – хорошо сочетается с устрицами и другими раковинами, например, с морским гребешком, а также с рыбой, приготовленной на гриле. Розовое «Пино» – чуть-чуть сладковатое с ярче выраженными фруктовыми нюансами – может подаваться к фуа-гра, к некоторым видам сыров, а на десерт к клубнике или малине. Оба вида «Пино» используются и при приготовлении различных деликатесных соусов.

На этом французскую часть моих коньячных воспоминаний, судя по всему, можно бы и закончить. В дальнейшем, когда я стал послом, директором департамента МИД, а затем снова послом в Югославии и Марокко, мне, как говорится, «по долгу службы» пришлось отведать еще не мало различных марок и сортов этого благородного напитка из Франции.

И сейчас, выйдя в отставку и расставшись с постоянной дипломатической службой, я не порвал связи с родным министерством. Периодически по временным контрактам выезжаю в краткосрочные командировки во главе инспекционных групп в наши посольства и генконсульства за рубежом. А как уже отмечалось, французский коньячок обычно водится в любом диппредставительстве.

К тому же и многочисленные друзья помогают не терять годами налаженной с ним дружбы: нет-нет, да и презентуют бутылочку-другую янтарной жидкости с привычным обозначением «Appelation Cognac Controlée». Так что побаловать себя иногда бокалом доброго французского коньяка возможность имеется. Но вот каких-то занимательных историй, достойных внимания читателя, с ним, увы, больше не случалось. А потому, чтобы завершить эту главу, вернемся к теперь уже тоже иностранному коньяку – армянскому.

В 1975 году я получил назначение на пост советника посольства СССР в Сенегале (мне еще не исполнилось тридцати четырех лет, и на этой должности я был одним из самых молодых в МИДе). Нашим послом в этой стране в то время был Г. А. Тер-Газарянц – до этого бывший 2-м Секретарем ЦК КП Армении. О жизни и судьбе этого замечательного человека, совсем молодым прошедшего всю войну, можно повествовать часами. Я рад тому, что и сейчас мы поддерживаем с ним самые добрые отношения. Но это тема для отдельного разговора. Мы же сейчас вернемся к коньяку.

Мне доводилось проводить с послом много не только служебного времени, но и досуга. Георгий Арташесович был прекрасный рассказчик. Из числа услышанного от него запомнилась, в частности, история о том, как он в свою бытность одним из руководителей республики боролся с пьянством на Ереванском коньячном заводе. Точнее даже не с пьянством, а скорее с «вредительством».