Peut etre qu' en septembre (СИ)

Николя пошевелился, пытаясь поменять положение. Затекшее тело ныло и всячески выражало недовольство условиями пребывания. Часов на руке не было. Сколько времени он здесь? Элен, наверное, с ума сходит…

Только-только привыкшие к темноте глаза рефлекторно зажмурились, когда дверь открылась, и в лицо Николя ударил яркий свет.

- Ну, наконец… - голос все тот же, нет, он не ошибся… - я уж подумал, мои ребята переборщили.

Николя открыл глаза и через небольшое время смог уже спокойно рассмотреть сидевшего на каком-то сундуке напротив него человека. За его спиной стояли два «шкафа».

- Какого черта… - только и сказал Николя.

- Я тоже рад тебя видеть, Николя, - усмехнулся человек. – Да, я вижу, ты меня узнал. А ведь больше двадцати лет прошло, не так ли? Когда мы виделись в последний раз, вы чувствовали себя хозяевами положения. Обстоятельства несколько изменились, не находишь?

- Ты же…

- Умер, хотел ты сказать? Я тоже тогда думал, что мне немного осталось. Но медицина не стоит на месте. Новые методы, новые лекарства. И вот я до сих пор жив, хоть и по-прежнему болен. И не просто жив, а в шаге от новой жизни, о какой я мечтал все эти годы. И тут появляешься ты! Сначала я немного расстроился, - театрально покачал головой человек, - но потом подумал, что, может, это и к лучшему. Лучше разобраться с вами сейчас, чем в любой момент ожидать, что вы мне снова испортите жизнь. – Он поднял голову на Николя. – Ты, я вижу, ничего не понимаешь? Сейчас объясню.

- Томас, - Николя уже не сомневался, что перед ним не призрак, а сам Томас Фава, - ты как был психом, так им и остался.

- Ты знаешь, врачи тоже мне так говорили! – вдруг засмеялся Фава. – Но этот псих смог одурачить их и вырваться на свободу из той гребаной клиники! И даже почти вернуть себе нормальную жизнь. С работой, правда, не срослось, перебивался наследством родителей да халтурой. А тут прикинь, полгода назад случайно в архивах своей студии, которую мне пришлось продать, нашел диск. Старый диск, который я уже собирался выкинуть, но решил сначала послушать. И что я услышал? Нежный голосок нашей Элен…Кстати, как она? Судя по фотографиям в твоей квартире, она с тобой? Все так же хороша в постели?

Николя дернулся, наручники зазвенели об батарею.

- Ух ты… - наигранно отпрянул Фава, - а ты все такой же горячий, когда речь заходит о нашей крошке. Впрочем, это все лирика. Вернемся к делу. Не знаю почему, но я решил оставить этот диск себе, это было единственное, что я себе оставил. И частенько включал в своей машине. И вот неделю назад подвозил какого-то сноба, в аэропорту была очередная забастовка таксистов, а тот отстегнул двести евро. Что ж не помочь человеку. И я поставил тот диск. Он после первого же куплета спросил – чья это песня. Конечно, я сказал правду, - усмехнулся Фава, - что это моя песня, выстраданная безнадежной любовью к девушке, которую, я дурак, по своей же вине и потерял.

- Мерзавец… - прошептал Николя.

- Оставим громкие слова, Николя! Каждый вертится, как может! Вы с Кристианом неплохо устроились по жизни! Я в курсе его карьеры, видел по телевизору. Вы уже и от музыки-то отошли. А у меня это единственное, чем я умею заниматься!

- И это причина воровать чужую песню?

- Чужую? А кто докажет, что она чужая? – Фава усмехнулся, наклонившись к Николя. – Ты? Кристиан? – Фава потрогал наручники на руке Николя. - Я уже говорил тебе, сначала я расстроился, сильно расстроился, когда увидел тебя в студии звукозаписи. Как же ты не вовремя там оказался, подумал я. Именно в тот момент, когда я показывал песню руководителю крупнейшей звукозаписывающей компании в Европе. Если песня ему понравится, контрактик на кругленькую сумму мой. И тут ты! Но потом я прикинул и понял, что оказался ты там, и правда, не вовремя, только не для меня… а для себя…

Нехорошее подозрение закралось в голову Николя. От этого психа Фава можно ожидать чего угодно.

- Лучше мне с вами сейчас все закончить, чем жить в ожидании, что вы в любой момент можете вылезти и предъявить права на песню. И того глядишь еще и доказать, что она ваша. И тогда прощай два миллиона евро.

- Сколько? – не сдержался Николя.

- Да, представляешь? Ваше студенческое баловство стоит сейчас два миллиона евро. И это только сумма контракта, без отчислений от проката и участия в топах. Прости, Николя, ничего личного. Но я не могу рисковать такой суммой.

- К чему ты клонишь?

- А я думал, ты умнее и сразу поймешь… Думаешь, я тебя сюда поболтать пригласил? – усмехнулся Фава. – Решение моей проблемы я вижу только одно – не будет никаких претензий с вашей стороны, если… - Томас посмотрел Николя прямо в глаза, - не будет вас…

- Ты рехнулся? – Николя вдруг понял, к чему клонит Фава.

- Почему же? – Томас усмехнулся, его лицо не оставляло сомнений в серьезности его намерений. – Все решается очень просто. Только вы двое можете предъявить права на песню, значит, мне придется убрать вас, чтобы никто мне не помешал подписать контракт всей моей жизни. Как считаешь, два миллиона евро – достойная цена вашей жизни? По миллиону на каждого.