Певец меча

Я глубоко вздохнул, закоротил повод, взял его в левую руку, ею же вцепился в гриву и вскочил на гнедого, обойдясь без помощи стремян. Прежде чем жеребец успел моргнуть, я был уже в седле и взял стремена. Я сидел так плотно, как только мог.

Что ж, еще существовала возможность, что он решит закончить на сегодня представление. Еще существовала возможность, что он вспомнит меня и не будет наглеть, правда в этом случае игру я сразу проигрывал и на мясо отправляли не только жеребца, но и меня.

Поэтому я крепко сжал коленями бока гнедого и плотнее уселся в седло.

Жеребец взвился как смертоносный самум, превратившись в сплошные копыта, зубы и шум.

Ну, первая часть моего плана сработала. Оставалось продержаться на спине жеребца, пока не кончится песок.

Я смутно слышал, как кто-то хохотал и кричал. Смутно видел горящие глаза и раскрытые рты. И уже совсем с трудом замечал, что кольцо людей расширяется, расширяется… оставляя жеребцу простор для действия. В том, что я рисковал жизнью, я уже не сомневался. Жеребец собирался выложиться полностью, чтобы сбросить меня со всей жестокостью, на какую был способен.

– Глупое отродье Салсетской козы…

скачок – скачок – прыжок

– Хочешь лишить меня возможности иметь детей…

дыбы – удар задом – дыбы

– Хочешь пойти на мясо…

прыжок – удар задом – прыжок

– Я из тебя мерина сделаю…

закидка – дыбы – закидка

– Ты самонадеянное отродье…

мощный удар задом Ну и разумеется меня кинуло вперед. Я врезался в лошадиную голову, потом, помотавшись из стороны в сторону, рухнул в седло. Как мне хотелось слезть…

И жеребец мне в этом помог.

Когда вы взлетаете над седлом, перед приземлением не всегда ясно, что будет выше: шея или круп. Вы понимаете только, что каким-то образом отделились от вашей лошади, по несчастью или жестокому умыслу, и теперь зависли, хотя и ненадолго, в воздухе. После кувырка какое-то время вы не понимаете, где верх, где низ…

…пока наконец не приземляетесь.

Я рухнул.

Думая: «Тупое отродье Салсетской козы, теперь тебя съедят».

А потом я вообще перестал думать, потому что жеребец стоял рядом, обнюхивая мое окровавленное лицо.

Аиды, один удар подкованного железом копыта, и мне не танцевать никогда.

И не только не танцевать.

Он раздул ноздри над моим лицом, горячее дыхание коркой запекало кровь под носом. Гнедой глубоко вздохнул, а потом шумно фыркнул, обдавая лицо влагой.

Я сел, ругаясь и пытаясь стереть кровь и слюну. В конце концов кто-то протянул мне влажную тряпку. Владелец жеребца успел поймать гнедого и снова подвести его ко мне, пока я поднимался на ноги.

Я посмотрел в невинные черные глаза.

– Позволь я куплю его у тебя, – попросил я Северянина. – Может он и выиграл, но я не прощу себе, если его отправят на мясо.

Северянин с усмешкой наблюдал, как я вытираю лицо.

– Слушай, если бы я был бесчестным человеком, я бы согласился и взял твои деньги, но я себя уважаю, – он протянул мне повод. – Он тебя, конечно, сбросил, но случилось это после того, как кончился песок, – я застыл, зажав в правой руке повод, а Северянин засовывал мне в левую кошелек. – Я взял свою долю, – сообщил он, – оставшееся – твое, – Северянин покосился на жеребца. – Он тебя убьет, не успеет кончиться зима.

– Или мы убьем друг друга, – я повернулся и прошел через толпу глазеющих, разбиравшихся с проигранными или выигранными деньгами. Я подвел жеребца к Дел.

Она стояла, прижав к себе перевязь и меч. Увидев меня, Дел слабо кивнула, взяла тряпку из моей руки и потянулась вытереть кровь.

– Не так уж плохо, – сказала она, – но ты рисковал. Случись это на один прыжок раньше, и ты потерял бы и его, и кошелек.

– Раньше, позже… Не имеет значения, баска. Никто ничего не заметил.

Дел похлопала жеребца по морде.

– Хорошо поработал. Выиграл кошелек, получил лошадь… остается купить лошадь для меня.

Где-то рядом раздалось:

– А как же я?

Дел обернулась.

– Массоу, – удивилась она и с бесконечной нежностью сказала: – Массоу, ты поедешь с Киприаной и твоей мамой.

Голос Массоу звучал вызывающе.

– Я хочу с вами.

– Ты не можешь, – вздохнула Дел. – Тигр и я должны идти к Высокогорьям, далеко за Перевал Грабителей, а ты поедешь в Кисири с мамой и сестрой.

– Я не хочу.

– Массоу…

– Я не хочу.

Жеребец наклонил голову и укусил его.

18

На самом деле укусом я бы это не назвал. Получилось чуть сильнее, чем щипок. Гнедой просто опустил морду, дотянулся до правого плеча Массоу и прихватил. Дел закричала. Я выругался. Массоу взвизгнул, а потом изо всех своих силенок врезал жеребцу по носу.

Такой ответ, разумеется, гнедому не польстил, и он – понятно удивленный – яростно отпрянул назад, соответственно рванув повод, что заставило мою руку, которая этот самый повод держала, резко разогнуться (аиды, я ведь мог получить и вывих). Я метнулся в противоположную сторону, едва не упав, и, повиснув на поводе, обругал гнедого от ушей до копыт.

Проходившего мимо бывшего владельца жеребца эта сцена, кажется, здорово повеселила.