Певец во стане русских воинов

Мартышка – ой! – и прочь, тряся хвостом,

Кто бил, не думав, отгадала;

Однако промолчала.

Хохочет князь; другие, рот скривя,

Туда ж за барином смеются,

Хотя от смеха слезы льются;

И задом, задом, в лес! Бегут и про себя

Бормочут: не играй с большими господами!

Добрейшие из них – с когтями!

Сурки и крот

Свои нам недостатки знать

И в недостатках признаваться —

Как небо и земля: скорей от бед страдать,

Чем бед виною называться!

В пример вам расскажу не басенку, а быль.

Чудна, но справедлива;

Я очевидец сам такого дива

И, право, не хочу пускать в глаза вам пыль.

Однажды на лужок, лишь только солнце село,

Проказники сурки

Сошлись играть в езду, в гулючки, в уголки

И в жмурки. – Да, и в жмурки! Это дело

Так верно, как я здесь, и вот как: осокой

Тому, кому ловить, завязывались глазки,

Концы ж повязки

Под морду в узелок; а там – бреди слепой!

Слепой бредет! другие же беситься,

Кувыркаться, скакать кругом;

Тот под нос шиш ему, тот в зад его пинком;

Тот на ухо свистит, а тот пред ним вертится,

Коверкаясь, как бес!

Бедняжка, лапки вверх, хвать-хвать, не тут-то было!

И где поймать таких увертливых повес!

Ловить бы до утра! но счастье пособило.

Возню услышав под землей,

Из норки вылез крот, монах слепой;

Туда ж играть с сурками!

Растешился, катит и прямо бряк в силки.

Сурки

Сошлись и говорят: «Он слеп, а мы с глазами!

Не лучше ли его…» «И, братцы, что за срам! —

Ворчит, надувшись, крот. – Игра игрою!

Я пойман! Мне ловить, с повязкой, как и вам».

«Пожалуй! Но с твоей, приятель, слепотою

Не будет ли нам грех давить тебя узлом?»

«О, это уж обидно!

Как будто и играть невместно мне с сурком!

Стяни, сударь! еще! еще стяни! мне видно!»

Истина и басня

Однажды Истина нагая,

Оставя кладезь свой, на белый вышла свет.

Бог с ней! не пригожа, как смерть худая,

Лицом угрюмая, с сутулиной от лет.

Стук-стук у всех ворот: «Пустите, ради бога!

Я Истина, больна, устала, чуть хожу!

Морозно, ветрено; иззябла и дрожу!»

«Нет места, матушка! счастливая дорога!» —

Везде ей был ответ.

Что делать? на бок лечь, пусть снегом занесет!

Присела на сугроб, стучит зубами.

Вдруг Басня, в золоте, облитая парчой,

А правду молвить – мишурой,

Обнизанная жемчугами,

Вся в камнях дорогих,

Блистающих, как жар, хотя фальшивых,

На санках золотых,

На тройке рысаков красивых

Катит, и прямо к ней. «Зачем ты здесь, сестра?

Одна, в такой мороз! прогулкам не пора!»

«Ты видишь, зябну! люди глухи!

Никто мне не дает приюта ни на час.

Я всем страшна! мы жалкий люд, старухи:

Как будто от чумы все бегают от нас!»

«А ты ведь мне большая,

Не хвастаясь сказать! ну, то ли дело я?

Весь мир моя семья!