Певец земли израильской. Рейвен Рубин

Школа рисунка оказалась маленькой комнаткой, да к тому же «шефа» не было – Борис Шац уехал в Америку. Рейвен был горько разочарован. Он оказался один в незнакомой стране, обманутый в своих надеждах и ожиданиях. Однако не время было унывать – каждый день стоил денег. Рейвен взялся вырезать шкатулки из слоновой кости – пошел в ученики к местному мастеру.

Неизвестно как бы сложилась его дальнейшая судьба, возможно, мир так никогда бы и не узнал о великом таланте Рейвена Рубина, если бы не случай. Турист из Германии, купив шкатулку, выполненную молодым резчиком, был восхищен работой и пожелал познакомиться с мастером. Разговорившись с Рейвеном, спросил, зачем он попусту тратит время в мастерской, обладая таким талантом. «Тебе нужно ехать в Париж, учиться живописи», – сказал он Рубину.

Идея учиться в Париже всегда владела Рубиным, но как осуществить эту мечту, откуда взять деньги для далекого путешествия?

Одно было безусловно: оставаться в Палестине было бессмысленно. И вот Рейвен пускается в далекое трудное путешествие. Оно осложнилось еще и тем, что на корабле началась холера. Всех пассажиров поместили в карантинный барак в Порт-Саиде. Те, кто имели деньги, смогли откупиться, а таких как Рубин, безденежных, поместили в тюрьму до дальнейшего выяснения личностей.

Рейвену удалось привлечь внимание прохожих своими песнями, которые он громко распевал в камере.

Он разговорился с одним из них, рассказал о своем тягостном положении, и тот согласился взять его на поруки. Застряв в Порт-Саиде, Рубин начал рисовать возле дешевого ресторана. Он продавал свои рисунки за гроши, но смог себя прокормить и отложить деньги на продолжение пути. Было ему тогда девятнадцать лет.

ГОРОД СВЕТА – ПАРИЖ!

«О Париж! Город Искусства и Света! Как я мог жить без твоих стен, без твоих красок!» – напишет в своей первой поэме Рейвен Рубин, провинциальный юноша, который до того времени видел лишь еврейские местечки да восточные базары.

Париж оглушил, ошеломил юношу. Да и было чему поражаться: Пикассо выставлял свои полотна, одно загадочнее другого, Матисс экспериментировал со светом, Шагал, прибывший на три года раньше, уже заявил о себе в своем творчестве. Модильяни и Паскин были стержнем художественной богемы… Однако для Рейвена все это было еще неведомо. Он, застенчивый еврейский юноша, мечтал об одном: стать художником.

Куда идти учиться? Он открыл телефонную книгу, нашел понравившееся название «Школа изящных искусств» и отправился по адресу.

Профессор Коли, директор школы, видел своего ученика дважды: при знакомстве и прощании. Однако он дал совет будущему художнику: идти в Лувр и смотреть там живопись. Рубин так и поступил. «Лувр был моим учителем, – пишет он в своей книге «Моя жизнь, мое искусство». – Рубенс и Рембрандт, Фра Анжелико и Эль Греко были моими учителями. В это время Париж был переполнен голодными художниками, поэтому я был благодарен своему другу, который пристроил меня работать в ресторан. Там я за рисунок мог получить тарелку горячего супа. Наверное у хозяев собралась неплохая коллекция, потому что вместе со мной обедали Пикассо с Модильяни и Паскиным».

Все дни молодой художник проводил в Лувре и других музеях, где копировал лучшие образцы мировой живописи. Он учился рисовать маслом самостоятельно, делал массу ошибок, ходил вечно перепачканный масляными красками. Рейвен старался повесить свои картины в темных местах и повыше, чтобы не было видно ошибок и неточностей. Его поклонницей была консьержка дешевого отеля, где он жил – она собирала его работы.

Со временем пришла уверенность, мазок становился все точнее, картины – профессиональнее. Он отпустил длинные волосы, купил красивую рубашку, развевающийся длинный черный шарф – так он казался себе настоящим художником.

ГОДЫ СТРАНСТВИЙ

Рубин готовился к конкурсу на получение стипендии для поездки в Рим, когда началась первая мировая война, и он как иностранец должен был покинуть Париж. Его экзотическая внешность и необычный облик были слишком заметны на улицах Парижа. Друзья помогли собрать деньги на обратный путь домой, в Бессарабию.

Дома он не нашел особенных изменений. Дети выросли, родители постарели. «Странно, что я так много увидел за три года, а здесь, в Фальтичени, время как будто остановилось», – записал Рейвен в своем дневнике.

Очевидно, муза, которая вдохновляла художника, была по совместительству и музой дальних странствий. Рейвену пришлось побывать в Италии, увидеть работы Микельанджело, Джотто, Пьеро делла Франческо, Рафаэля. Он не придавал особого значения условиям, в которых он путешествует, поэтому он поехал в Швейцарию, оттуда во Францию. Полуголодный, в единственном потертом костюме, он впитывал в себя богатство и красоту европейской живописи. Способный к языкам, Рейвен вполне прилично общался на французском и итальянском, это помогало ему продавать свои рисунки.