Phantoms and friends (СИ)

— Агент Доусон, — Габби привычным движением продемонстрировала удостоверение.

— Доусон… — задумчиво повторил мужчина, поднявшись на ноги. Белль подскочила к мужу и подала ему трость. Голд благодарно улыбнулся, затем вновь обратил своё внимание на Габриэлу. — Доусон… Уж не родственница ли вы Серхио Доусона?

— Он был моим отцом, — на лице Габби не дрогнул ни единый мускул, тогда как внутри у неё бушевало адское пламя. Голд тем временем, хромая на одну ногу, доковылял до кофейного столика.

— Прошу, присаживайтесь, — широким жестом руки, свободной от трости, мужчина указал на уютные плетёные кресла. — Не желаете ли чего-нибудь выпить? Белль привезла из своего последнего путешествия дивный сорт чая. Чистая магия.

— Звучит заманчиво, — вежливо улыбнулся Грэм, плюхнувшись в кресло напротив Голда. Габби последовала его примеру.

Белль молчаливой тенью скользнула из комнаты. Доусон проводила её спину напряжённым взглядом. Удивительная пара. Что их связывает? На охотницу за состоянием стареющего богача девушка была не похожа. Неужели байки о великой силе любви правда? Или это очередное проявление тривиального стокгольмского синдрома[2]?

— Итак, чем я могу быть полезен? — Голд вальяжно откинулся на спинку кресла и с любопытством взирал на гостей. — Полагаю, вы явились сюда ворошить прошлое. История с Нилом до сих пор не даёт горожанам покоя.

Грэм полез во внутренний карман куртки и извлёк на свет тонкую пачку фотографий.

— Мистер Голд, мы хотим, чтобы вы на них взглянули.

Едва посмотрев на снимки, сделанные с записей видеокамер цветочного магазина, мужчина переменился в лице. Снисходительное спокойствие как рукой сняло.

— Что за глупая шутка?! — раздраженно проговорил Голд, отшвырнув фотографии.

— Мы подозреваем, что Нил в Сторибруке, — холодно прокомментировала Габриэла и, ткнув пальцем в одно из изображений, добавила: — В углу — дата и время. Технический отдел Бюро подтвердил подлинность сделанной записи. Мистер Голд, либо это действительно ваш сын, либо кто-то пытается нас в этом убедить, выдавая себя за него.

— Мой сын мёртв, мисс Доусон, — глаза Голда недобро блеснули, и Габби непроизвольно поёжилась. От мужчины явственно исходила опасность. — Я похоронил его одиннадцать лет назад. Это определённо какая-то ошибка.

— Прямых доказательств того, что именно ваш сын был убит в две тысячи четвёртом году, как выяснилось, нет.

— Насколько я знаком с тонкостями уголовного права, к прямым доказательствам обычно относят показания потерпевших, — Голд по-птичьи склонил голову. — Та бедная девочка, Оливия… разве её слова подвергаются сомнению?

— Показания потерпевших занимают самостоятельное место в системе доказательств, — Габриэла прищурилась. — А подвергается сомнению в данном случае вменяемость жертвы. Оливия Мур делала заявление будучи в больнице. Полагаю, ей помогали восстановить полную картину произошедшего. Ведь во время нападения она находилась под воздействием рогипнола. Плюс глубокая психологическая травма…

— Думаете, мисс Мур солгала? — криво усмехнулся Голд.

— Она выдала следствию информацию, которую на тот момент считала правдой.

В комнату, неся перед собой поднос, вернулась Белль.

— Да Хун Пао[3], — девушка будто и не замечала повисшего в воздухе напряжения. Она разливала по чашкам ароматно дымящийся напиток и мило улыбалась гостям. — Один из самых редких сортов чая в мире. Его производят на северо-западе провинции Фуцзянь. Там и только там. Руби его просто обожает[4].

Последняя реплика была явно адресована Грэму. Поняв слишком толстый намёк, парень сконфуженно кашлянул в кулак и покосился на Доусон. Габби же уткнулась носом в свою чашку, чтобы спрятать улыбку. Она вспомнила, как совсем недавно в баре помощник шерифа и роковая брюнетка обменивались многообещающими взглядами. Охотник и хищница. Следом мозг совершенно некстати подкинул воспоминание о Чейзе. Улыбаться расхотелось.

Габби, сосредоточься, чёрт возьми!

— Этот чай действительно творит чудеса, — в разговор включился Голд. Сделав небольшой глоток, мужчина блаженно зажмурился.

— В самом деле, — закивала Белль, пристраиваясь на подлокотник кресла, в котором сидел муж. — Невозможно сказать наверняка о том, какой на вкус Да Хун Пао. Скорее это сочетание вкусовых намёков. Сложно угадать, какие именно нотки вы почувствуете. Ощущения сугубо индивидуальны. А этот восхитительный аромат? Он меняется. Каждая заваренная чашка раскрывается по-новому. Поистине волшебный напиток.

Приятный голосок Белль обволакивал, а живописная картина за окном и божественный чай действительно оказывали что-то сродни магическому воздействию. И теперь от раздражения и враждебности Доусон не осталось и следа. Она будто бы согрелась изнутри, расслабилась, целиком утонув в уюте окружающей обстановки.