Пьяная боль

— В смысле? — тело окатывает холодной волной из страха, гнева и непонимания. — Ты и есть отец.

— Нет, — отвечает он уверенно. — Мы трахались с резинкой. Или ты думаешь, что я поверю в то, что я невъебенный акробат, который смог обойти резинку?

— Презерватив мог порваться в процессе.

— Возможно, — говорит он все с той же ледяной интонацией, не сводя с меня тяжелого взгляда. — Вот только я бы, все равно, заметил это после того, как снял презерватив, но, что-то, я такого ни разу не заметил. Поэтому повторю свой вопрос: я здесь при чем?

Раздражение и гнев острыми иголочками впиваются в мозг. В груди разрастается черная бездна, которая жадно пожирает все светлые чувства к человеку, которому я еще сегодня ночью шептала слова любви.

— Ты хочешь сказать, что я трахалась с кем-то еще, кроме тебя?

— Не хочу, — выгибает он иронично бровь. — Я уже это сказал.

— Ясно, — невесело улыбаюсь и качаю головой. — Если ты такого обо мне мнения, то я думаю, на этом можно все и закончить.

Отталкиваюсь от стены, подхожу к металлическому стулу, подхватываю за лямку свой старый рюкзак, вешаю его на плечо. Беру куртку, но надевать ее не тороплюсь. Потом, на улице, где я и планирую остыть и дать волю сдерживаемым слезам, что так беспощадно сейчас жгут глаза.

Обвожу палату взглядом, пытаясь найти свой телефон. Нахожу его на тумбочке близ кровати, на которой всё еще глядя на то место, где стояла, лежит Денис. Челюсти сжаты, немигающий взгляд уставлен в стену, словно он уже не замечает моего присутствия.

Что ж, вероятно, ему не привыкать так легко впускать  в свою жизнь женщин и так же легко отпускать их, когда пресытится.

Хватаю с тумбочки телефон и убираю его в задний карман джинсов. Бросаю последний взгляд на Дениса, который по-прежнему смотрит в стену прямо перед собой. Словно ждет не дождется, когда я уже освобожу палату и его койку для новой девушки.

— Трус, — произношу вместо прощания и направляюсь к выходу из палаты.

Хватаюсь за ручку двери и слышу вопрос, летящий мне в спину.

— Трус?

— Да, — коротко киваю и поворачиваюсь к нему лицом. — Ты трус, Денис. Я точно знаю и готова поклясться, что ты единственный мужчина в моей жизни. Не было никого до тебя и, уж тем более, не было и не могло быть кого-то еще параллельно с тобой. Стало быть, ты трус, который знает о своей оплошности, но признать ее, значит, признать свое отцовство и ответственность, связанную с ним. Но это слишком сложно для тебя, да, Дэн?

Специально назвала его так, как называли все и так, как я не называла его никогда. Взгляд карих глаз стал острее, правая рука сжалась в кулак, но так ничего и не ответил.

— Проще назвать меня шлюхой и свалить в туман, да? — улыбаюсь сквозь слезы, которые вот-вот грозят сорваться и скатиться вниз по щекам. — Скажи хоть что-нибудь. Я сейчас выйду за эту дверь и больше не вернусь.

Молчит. Отвел взгляд в сторону и молчит. Только желваки ходят на скулах.

— Ясно, — усмехаюсь я, и предательская слезинка катится по щеке. — Не болей и спасибо за короткую, но красивую сказку.

Не жду его ответа, да он мне уже и не нужен. Просто разворачиваюсь на пятках и выхожу из палаты, плотно закрыв дверь. Не хлопаю как психичка, чтобы показать всю степень своей обиды и горечи, а тихо закрываю ее и на ватных ногах, силясь не упасть в обморок, ухожу прочь.

Вздрагиваю, когда слышу как за спиной, в его палате, что-то гремит. Затем еще и еще.

Злится? Пусть…

Это уже не моя забота и мне уже неинтересно.

Ускоряю шаг, чтобы не слышать, не чувствовать и не помнить его взгляда, запаха, прикосновений. Почти перехожу на бег, чтобы как можно быстрее покинуть здание этой больницы и не дать желанию вернуться к Денису захватить мой разум.

Всё кончено. Нельзя заставить любить насильно. Не получится. Только замучим друг друга.

Поворачиваю за угол в одном из бесконечных коридоров больницы и с силой врезаюсь носом в чью-то грудь, почти потеряв равновесие.

— Аккуратнее, — слышу над головой спокойный мужской голос. Сильные, заботливые руки удерживают меня на месте, не позволяя рухнуть на пол. — Полина?

— Простите, Михаил Ильич, — делаю шаг назад и торопливо вытираю тыльной стороной ладони слезы. — Я вас не заметила.

— Почему плачешь? Что-то с Денисом? — хмурится он обеспокоено.

— С ним все хорошо, — спешу его успокоить. — Мне… позвонили и нужно срочно ехать. Простите, — вру и не краснею. Обхожу мужчину, чтобы оказаться как можно ближе к выходу. — Мне пора.

— Давай, я тебя подвезу, — предлагает мужчина, следуя за мной. — Там дождь и куда ты одна так поздно?

— Нет, спасибо. Я сама, — качаю головой и надеваю куртку. — Присмотрите за Денисом, пока меня не будет. До свидания.

Улыбаюсь ему через боль и выхожу из больницы прямо под проливной дождь. Мысленно благодарю мужчину, что не последовал за мной выяснять причины моего внезапного бегства и навязывать помощь.

Справлюсь сама. Как это было всегда. Я привыкла, что мне на помощь никогда не прилетит волшебник или принц на белом коне. Или черном внедорожнике.