Пьяная стерлядь

«С другой стороны, это как посмотреть. Все зависит от ракурса. Лучше бы не подходила к ним на близкое расстояние», — оборвала она себя.

Илона Давидовна

Это была новостройка — четыре дома, образовывавшие каре, вход через арку. В центре — детская площадка. В угловом доме справа, на первом этаже, расположились сразу несколько очень нужных в бытовой жизни заведений. Была здесь и крошечная пекарня, размером в три квадратных метра, молчаливый пожилой хозяин которой пек свежий лаваш, вытирая пот вафельным полотенцем с бабочками. Он не делал хачапури или пиццу, он пек только лаваш, лично разминая пальцами тесто и приклеивая блины к стенке печки. Продавала лаваши его тихая и улыбчивая жена, которая не могла брать денег с ребенка. Местные мальчишки это прекрасно знали, подбегая к лавочке и демонстративно начиная рыться в карманах. Добрая женщина выдавала лаваш на всех и счастливо улыбалась. Потом, конечно, матери этих мальчишек заносили деньги, женщина, улыбаясь, отмахивалась. Деньги приходилось забрасывать в окошко. Жена хозяина складывала мелочь в одноразовый пластиковый контейнер, а бумажки бережно убирала в коробку из-под чая. И даже десять рублей мелочью отправлялись в одноразовую тару, а десятирублевая купюра — в красивую банку.

Рядом, стена к стене, было ателье с висящим над дверью колокольчиком. Здесь тетя Рая подшивала брюки, юбки и джинсы, а ее муж точил ножи. Ателье, не имевшее вывески, так и называлось у местных — «У тети Раи». При этом никто не знал, как звали ее мужа. А встык к ним примыкал салон красоты под вывеской «Анжелика». В просторечье оно звалось «У Арама» и было знаменито рекордно низкими ценами за мужскую стрижку. За сто рублей можно было обслужиться у Наташи, которая стригла быстро и коротко, рассказывая про своего сына, который сначала учился в Суворовском училище, а потом где-то служил. Наташа ничего не могла с собой поделать и, даже если просили «не снимать много», за разговором о любимом сыне оставляла уставной сантиметр, так, чтобы торчали уши. За сто пятьдесят рублей можно было попасть к Араму — мастеру-виртуозу. К нему приезжали стричься аж из центра города, а все успешные мужчины райончика записывались к нему заранее. Его переманивали в другие места, но он хранил верность своему салончику размером с кухоньку, со старой мойкой и стенами, нуждавшимися в покраске. Один бог знает почему. Наташа с Арамом сосуществовали мирно — Наташе доставались окрестные мальчишки, Араму — не мальчики, но мужи. При этом оба категорически отказывались стричь и укладывать женщин, хотя те и просили. Так что салон был чисто мужским, как цирюльня из XIX века, как пережиток прошлого, что произошло случайно, и никто не думал делать из этого событие и уж тем более рекламу и деньги. Никто не задумывался и над тем, чтобы переименовать салон, дав ему «мужское» имя.

Администратором работала девушка Анжела, по слухам, дочка хозяйки салона, в честь которой он и был назван. Анжела была глуповатой, но доброй, пытавшейся всем угодить девушкой. Она все путала, никогда не могла все правильно записать, рассчитать время и хоть что-то сделать толком. Каждый раз, когда клиент приходил в назначенное время, Анжела долго смотрела в журнал записи, ахала, бледнела и начинала судорожно оглядываться в поисках помощи и спасения. Иногда, в особо сложных случаях, у нее случался приступ панической атаки. Говоря проще, она начинала хватать воздух ртом, и в чувство ее могла привести только Наташа, умевшая вовремя дать затрещину и побрызгать из пульверизатора водой.

Местные жители быстро разобрались в обстановке и заскакивали в салон «на удачу». Если Арам был свободен, он стриг или говорил, когда подойти. А мальчишки, которых матери отправляли к Наташе, забегали за лавашом или смотрели, как муж тети Раи точит ножи.

Эти новостройки, несмотря на официальный статус района столицы, были маленьким местечковым колхозом, деревней, в которой все друг друга знали если не по имени, то хотя бы в лицо, старались уважать соседей и жить мирно.

Поэтому, когда в угловом доме, в самом крайнем от арки подъезде, долго стоявшем пустым с вывеской «сдается», расположилась стоматологическая клиника, местные жители были крайне возбуждены. Первыми возбудились пенсионеры, которым нужно было поменять мост или сделать новый протез. К ним присоединились люди посостоятельней — те, кто думал отбелить зубы. Ну и не обошлось без суматошных мамаш, которым нужно было поставить пломбы детям. В салоне, в ателье и даже в лавашной обсуждалось, какие цены выставит клиника — доступные или такие, что не подойдешь? А будут ли скидки для пенсионеров и детей? А врачи хорошие? Все-таки окраина, кто здесь работать-то будет?