Пьяная утка

Значит, актер. Миллионер, которому я предложила работу за три пенни. Как же он смеялся надо мной, наблюдая, как я подсчитываю дневную выручку! А как гордо я отказалась от его помощи… Перекатившись по кровати, я замычала в подушку.

А то, что между нами было?! Как мне ему теперь в глаза смотреть? Как обращаться? Как вообще к нему обращаются? Мистер Хиддлстон? Он вдруг предстал передо мной в совершенно другом свете. Чужой. Незнакомый. Далекий.

Отчего-то стало обидно. За себя, прежде всего. За свою доверчивость. Как все глупо вышло… И что теперь? Зачем он это сделал?

Кажется, я опять плакала. А потом пила. И опять плакала, словно скорбела о потерянной невинности. А потом заснула в обнимку с подушкой.

Проснулась на рассвете. Поначалу не могла понять, почему спала одетой на неразобранной кровати. Воспоминания вчерашнего дня нехотя возвращались в голову, которая, к слову, нещадно болела от вчерашних слез вперемешку с виски.

Неспешно приведя себя в порядок, я поняла, что сегодня отношусь к открывшейся правде легче. Так и должно быть. Через год, наверное, мне вообще все равно будет… В общем-то ничего страшного ведь не случилось. Мы ведь ничего серьезного не планировали, так не все ли равно, кем Уилл в итоге оказался: актером Томом или, например, строителем Майком?

Подбадривая себя подобным способом, я спустилась вниз и поставила чайник. Заслышав шум, с лестницы кубарем слетела Летти и замерла на пороге кухни, тревожно разглядывая меня.

— Ты как?

— Напугала? — Мне вдруг стало ужасно стыдно. Напугала ребенка женской истерикой, до которой ей самой еще несколько лет жить. Я прижала дочку к себе, зарывшись носом в пушистые волосы. Скоро совсем меня перерастет… — Прости, — тихо-тихо прошептала ей в макушку.

— Ты его любишь? — Ну конечно, закономерный вопрос. А что еще может думать двенадцатилетняя девочка, видя, как мама плачет из-за мужчины?

— Мне просто было очень обидно, что он меня обманул. — Я вздохнула и отстранила ее от себя, заглядывая в серо-зеленые глаза. — Иногда это бывает очень, очень обидно.

— Но он тебе нравится, — утвердительно спросила Летти, вскидывая бровь.

— Нравится. — Чайник закипел, и мы одновременно бросились его выключать. Столкнулись руками, рассмеялись. — Папа где?

— Ушел еще вчера. — На удивление, Летти не выказала грусти по этому поводу. — Сказал следить за тобой и не пускать в паб, если соберешься.

— И ты всю ночь не спала? — ахнула я.

— Нет, конечно. — Дочка беззаботно пожала плечами. — Я дождалась, пока ты уснешь, и сама легла.

— Золото мое, — умиленно пробормотала я, взъерошив светлую макушку.

* * *

В пабе было тихо и пусто. Мебельщики должны были приехать через два часа, времени еще полно, но сидеть дома не хотелось. Я рассеянно бродила по залу, пока взгляд не наткнулся на темное пятно на месте, где раньше висела лицензия. Надо же, совсем про нее забыла с этим Уиллом-Томом. Поднявшись наверх, осторожно достала ее из ящика стола и с грустью уставилась на коричневое пятно, залившее старую бумагу. Надо поискать в Интернете, может, получится осторожно отчистить документ? Как-то же их реставрируют…

Открыв ноутбук, я невольно вздрогнула — прямо с экрана на меня смотрел Уилл. Черт, никак не могу привыкнуть к его настоящему имени! Некоторое время я просто рассматривала его, отмечая, что фотография нещадно отретуширована, скрывая мелкие недостатки вроде крохотной родинки в уголке правого глаза. Я вот ее сразу заметила! Раздраженно вздохнув, закрыла сайт и принялась разыскивать реставраторов.

Незаметно пролетел час, и, когда внизу раздались шаги, я не сразу смогла отвлечься, поднимая голову на заскрипевшую дверь.

— Ты забыла замкнуться, — в ответ на мой невысказанный вопрос проговорил Уилл, заглядывая в кабинет. Я подскочила от неожиданности и замерла, чувствуя, как бешено заколотилось в горле сердце.

Он был такой же, как и вчера, такой, каким я привыкла его видеть последние две недели. Небрежно зачесанные наверх волнистые волосы, неизменная кожаная куртка, белая футболка, джинсы… Но мне так уже не казалось. Передо мной стоял не обычный парень с улицы, а мужчина, привыкший к всеобщему поклонению и обожанию. Не удивительно, что он так легко меня обольстил! Вчерашняя злость поднялась мутной волной, сметая остатки благоразумия. Я даже забыла, что сама готова была вешаться на него едва ли не с первого дня.

— Надеюсь, вы пришли не за зарплатой, потому что наличные я с утра не снимала. — Старалась говорить сухо, но голос дрожал, как и кончики пальцев, принявшиеся отбивать мелкую дробь по столу.

— Джейн, не надо так. — Он прошел и остановился напротив. Близко: руку протяни — и коснешься. — Что изменилось теперь, когда ты узнала?

— Что изменилось? — Хваленое самообладание полетело ко всем чертям. — Да все изменилось! Ты изменился! Как я могу… как я теперь… как я… — Задохнувшись от возмущения, я замолчала и раздраженно сцепила руки на груди, надеясь унять их дрожь. — Прошу тебя, лучше уходи.

— Я стал тебе так противен? — Уилл смотрел с сожалением, и я невольно задумалась.