Пьяная жизнь

не мог расстаться с заводчанами в гостиннице, возле театра по

проспекту Ленина. Слава Богу, приехали два водителя из Одессы

да силой вырвали меня у ребят, ни в какую не желающих

расставаться.

Всю дорогу до Одессы в одной руке держал бутылку пива,

а в другой – бельгийский револьвер. Вооружен был и Вова Бойко

– классный водитель, отличный парень. Под Запорожьем на

новые «Таврии» шла настоящая охота.

Вершиной блаженства от «погружения в хобби» стали

инспекционные поездки в регионы. Принимали как в Грузии по

щедрости и уважению, но шире по ассортименту развлечений.

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Сказывалась напряженная криминальная атмосфера тех

смутных времен. Бизнесмены, «новые украинцы» жили, не

загадывая на завтра, одним днем. За вечер спускали все, еще

далеко не олигархические «бабки». Они не умели и не хотели

разумно распорядиться ими. На фоне пальбы и взрывов над

страной неслось: «Гуляй, пока живой!»

Ой, как гуляли! Запомнились лишь фрагменты, вспышки

сознания в пьяном мозге от посещения Каменца – Подольского.

По дороге заехали на родину водителя Валика. Пил я один.

В Каменце пили вдвоем с директором СБФ. В «люксе»

гостинницы – вдвоем с Валиком. Отвезли в ресторан – пил в

компании.

Потом замелькали то ночь, то день, то пьем в скалах, то в

лодке, то у костра, стреляем по мишени, голые бабы танцуют,

соримся, шашлыки, заблудился в городе, танцы в баре…

Не помню, как вырвался из подольских объятий.

Проснулся на заднем сидении. Вечерело. За окном мелькали

какие-то возвышености:

- Где мы?

- В Молдавии. Это их горы Кодры. Я решил сократить

дорогу через Приднестровье. Так ближе до Одессы.

О горе мое, горе! У меня же револьвер, кинджал, доллары,

а там тлеет война! Чтоб ты згорел, хренов инициатор, далекий от

политики…

Останавливали вооруженные неизвестные много раз.

Откупался. Объясняли, как лучше проехать ночью, в условиях

отсутствия знаков. Но один раз что-то не сработало и на развилке

мы

повернули

не

туда.

Выручила

реакция

Валика,

затормозившего в трех шагах от оборвавшегося шоссе. Какая

Валерий Варзацкий

глубина провала – не знаю. Внизу шумела вода. Дохнуло

холодком смерти.

В период первоначального накопления капитала «по-

украински» существенно изменился феномен пъянства на

рабочем месте, если сравнивать с советским временем.

В СССР пили, прячась от начальства. Тут – во главе с

начальством.

Там

–

формально

присекалось.

Тут

–

приветствовалось (для дела…), поощрялось, финансировалось

(представительсукие расходы), вдохновлялось. Считаю, что это

серъезная тема для научной разработки.

Не забыть мне «Пилигримъ» - первую работу в

«нэзалэжний» Украине. В его становлении есть и мой вклад.

Однако то была «игра не в одни ворота». Я многому научился у

«пацанов» и чувствовал себя достаточно комфортно в

бизнесструктурах после исчезновения руководителей компании в

1995 году.

…Кстати, через много лет они опять появились в Одессе.

Это интересная, но иная тема.

Алкоголик двух тысячелетий

Период с 1995 по 2013 год изобилует множеством

«пьяных» историй. Для пьющей публики «вляпаться» в

очередную историю – обычное дело. Правильно сказано: «Свинья

свое болото найдет». Большинство приключений алкашей имеют

нехороший финал. Редкие – хороший, правда и тогда впору

добавить: «Хорошо то, что хорошо кончается».

В любом случае и хорошие и плохие истории

поучительны, подталкивают к мыслям о жизни и смерти, если

субъкт еще в состоянии думать.

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Переполняет чувство собственной «исключительности»,

словесно сформулированое в названии раздела. Поясню о чем

речь.

Не знаю, был ли алкоголизм в Европе в 995 – 1013 годах,

то есть на стыке первого и второго тысячелетий. Но что-то мне

подсказывает: едва ли «Змий зеленый» осознавался как зло

феодального города. Хватало чумы и холеры. Во всяком случае

«пъяная» тема в изобразительном искусстве и литературе широко

обыгрывалась виртуозами Возрождения, но это намного позже

начала второго тысячелетия.

Вывод: появление мемуаров «действующего» алкоголика с

более чем 55-тилетним общим питейным стажем, при средней

продолжительности жизни мужчин 20-30 лет, на стыке первого и

второго тысячелетий практически и даже теоретически

невозможно.

Рассмотрим с этих же позиций стык второго и третьего

тысячелетий.

Двадцатый (стыковой) век был в истории пьянства

ключевым, переломным. Две мировые войны, постоянные,

непрекращающиеся военные конфликты превратили флягу со

спиртным в заменитель грудного молока матери для мальчишек –

солдат. Содержимое фляги также успокаивало, создавало

иллюзию безопасности но, увы, для тех, кто выжил, становилось

проблемой в мирной жизни. Война заглотнула десятки

миллионов мужчин а отрыгнула миллионы алкоголиков,

породивших эффект снежного кома через единокровных и