Пьяная жизнь

быстрые, тяжелые шаги и на пороге кухни возник бритый, с

пудовой золотой цепью на шее, в кожаной куртке, спортивных

штанах.

- Это кто?! – рыкнул басом из-под сломаного носа.

- Это мой товарищ, профессор. Мы уже уходим.

- Пять секунд до двери! Раз! Два!

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Виктор Павлович махнул рукой в сторону выхода и

помчался впереди меня. Я рефлекторно – за ним, успев схватить

портфель. «Пять!» мы уже не слышали.

Во дворе стоял «Джып» бритоголового. Из салона неслись

блатные записи, мат, истерический смех проститутки.

- Сынок мой, будь он неладен,- плюнул Витя. – Скажи

честно, у тебя деньги на пропой есть?

- Есть!

- Поехали ко мне на дачу в Фирсановку. Там благодать.

Два этажа, два телевизора, банька, у соседа самогон на клюкве.

Наверное, есть питейно – лингвистическая связь между

словами «клюква» и «наклюкались». Сосед был за «третьего» и

за «гонца». Говорили, плакали у телевизора, дружно падали по

кроватям, ползали к туалету, не умывались, не брились, не

убирали, не открывая окон безпрерывно курили, пили, пили,

пили…

Однажды утром я услышал из телевизора день недели и

число. Начались угрызения совести, переходящие в отчаяние,

пьяные слезы, удушающее чувство вины перед дочкой. Вместо

того, чтобы ей что-то привезти из Москвы, все пропил. Что

сказать, как смотреть в глаза родственникам жены, хорошим

людям, по-человечески принявшим меня?! Они уж точно заявили

в милицию, позвонили в Одессу. Ведь прошло ДВЕ (!) недели как

я от них вышел…

Не буду рассказывать как «разрулил» ситуацию. От этих

воспоминаний становится плохо, болит голова, подымается

давление.

У Виктора Павловича взял номер телефона, обещал

позвонить, когда буду в Москве. Приезжал на день в 2003 году.

Звонил. Трубку не брали.

Валерий Варзацкий

При первых запоях жена в квартиру пускала, правда

«чистила» карманы, когда я «отключался», бросив старое пальто

на пол в кухне. Потом из карманов, вместе с остатками денег,

начали изыматься ключи. Утром своими ключами открывала,

грозилась что не впустит, если вечером явлюсь пьяным, но всеже

открывала.

В один из дней я был на «автопилоте» (помните, я

рассказывал, что по мне внешне не видно состояние «без

памяти»). Она открыла железный тамбур на две квартиры,

открыла входную дверь, поняла, что допустила ошибку и со

словами «Иди, где был!» толкнула меня в грудь.

Потом рассказывала, что я как стоял ровно, так и упал, не

подгибая колен на спину, головой в стальной уголок тамбурной

двери. Кровь брызнула как сок из гнилого помидора. Потом с

дочкой отмывала стены, пол.

Хирург определил сотрясение мозга, сказал, что если бы

голова была чуть-чуть повернута то…

Наученая опытом, жена в следующий раз тамбур не

открыла, и я ночевал, не помню где.

А потом не стал испытывать судьбу и, напившись, домой

перестал приходить, благо, имел корешей с жилплощадью, но без

жен.

Почти все они уже на том свете. О каждом можно

рассказывать сутками. «Все они красавцы, все они мерзавцы», с

любовью сказал бы о моих покойниках Высоцкий.

Но об одном – талантливом, неординарном все же

расскажу. Слишком уж зацепила душу его сломаная жизнь.

Выше я упоминал о «Пилигриме» и журналистской

братии, которую курировал. Среди них был старый холостяк,

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

радушно принимавший коллег, соседей, знакомых, незнакомых,

но с «бухлом». В случае чего можно было «тормознуться» на

ночь. Если повезет – будешь спать на скрипучем диване. Не

повезет, кто-то опередил – с кулаком под голову на полу.

За хорошую рекламу кто-то из благодарных заказчиков

подарил

хозяину

квартиры

пневматический

пистолет,

стреляющий металлическими шариками. «Данайским даром»

оказался тот пистолет. Напившись, мой дружбан начал стрелять

по котам, десятками вившихся вокруг «мамы» - сердобольной

старушки – соседки, подкармливавшей их.

Стрелял по котам, а попал в окно соседке. Не убил, не

ранил а «менты» явились мгновенно. Поволокли в участок. Тот,

начал угрожать, «качать права». Надели на голову целлофановый

мешок, «успокоили» дубинкой. На беду оказалось, что он писал

какие-то критические материалы об этом отделении. И пошло и

поехало…

Я в то время устроился на работу в другом городе и ничего

не знал. Звонил несколько раз – телефон не отвечал. Когда

приехал, сказали что сидит в тюрьме. Через два с половиной года

вышел.

Пришел к нему через два дня после освобождения.

Поразил не внешний вид, чего ожидал, а поведение. Сидел и

молчал, изредка поглядывая на меня затравленно – жалкими

глазами. Не забыть мне их.

Недели через две я вновь приехал, уже с бутылкой. Застал

нескольких новых, с каким-то незнакомым поведением

личностей. Он, правда, уже разговорился, но все равно это был

другой человек. Что-то серъезно изменилось в психике.