Пьянящий аромат

— Конечно же, я ей и не собирался верить. — Алистер воткнул в сугроб свое ружье и скрестил руки на груди. — До сих пор. — Он крикнул с искренним возмущением: — Ну как ты мог, Роулингз? Девушка в доме меньше двух недель, а ты уже тут как тут, чтобы погубить ее? Хоть капля порядочности в тебе есть? Ради всего святого, она же твоя свояченица!

— Я ничего не мог с собой поделать. — Эдвард сел в снег, уставившись на замерзший ручеек, который весной превратится в приятно журчащую речушку. — Ты же ничего не знаешь. Я говорю, она постоянно выводит меня из себя…

— Черта с два я поверю! Хочешь сказать, что великий Эдвард Роулингз нашел в этой розовощекой крошке достойного соперника? Да ей едва ли исполнилось двадцать лет, и выглядит она этакой недотрогой, как классная дама!

Эдвард цинично хмыкнул.

— Ты полагаешь, что нет? — вскинул брови Алистер. Эдвард прошелся взад и вперед по дну оврага, затем резко повернулся к приятелю:

— Нет, черт тебя побери! К сожалению, она еще большая недотрога, чем классная дама. Ведет себя прямо как монашенка. По крайней мере, пытается ею быть. Но я говорю тебе, Алистер, под этим фасадом недотроги… — Он умолк на полуслове. Что он делает? Это вовсе не для посторонних ушей.

Однако любопытство Алистера Картрайта было уже разбужено.

— А ты-то, — спросил он с наигранным безразличием, — откуда это знаешь?

Эдвард застонал. Он никогда не умел хранить что-либо в тайне.

— Да потому, что Арабелла, будь проклята эта чертова шпионка, говорила правду — я прошлой ночью целовал девушку на галерее!

Алистер потряс головой:

— Мерзавец!

— Чего Арабелла уж точно не видела и не могла доложить тебе, — после поцелуя девушка провела такой полновесный хук справа, что я едва смог побриться сегодня утром.

От хохота Алистер переломился пополам и обхватил колени.

— Нет, нет, скажи, что это неправда! Эдвард Роулингз получил отставку! Не думал я, что доживу до такого.

— Теперь понимаешь, что я имел в виду, когда говорил, что она выводит меня из себя? Клянусь, эта девушка то зазывно смотрит на меня из-под своих темных длинных ресниц, то бьет по физиономии. Или еще хуже — говорит, что считает меня неженкой! Я спрашиваю тебя, Картрайт, я хоть отдаленно похож на какого-нибудь пижона? Похож? Можно меня — меня! — назвать женственным?!

Алистер покатился со смеху и не мог ответить.

— Я даже представить себе не могу, что на уме у этой девушки. — Эдвард опять заходил взад и вперед. — Я был сама любезность, сама предупредительность, посылал ей цветы и книги. Я даже купил своему сорванцу-племяннику жеребца больше чем за пятьсот фунтов, полагая, что хоть это ее порадует. И что получил в итоге? Пощечину!

— А чего ты ожидал, Эдвард? — Алистер вытер выступившие на глазах слезы. — Налицо образец девушки редкой силы духа и красоты, к тому же Пегги Макдугал шотландка и дочь священника. Друг мой, она и не подумает ложиться с тобой в постель, пока не получит кольца на безымянный пальчик левой руки.

Эдвард хмыкнул:

— Она говорит, что не признает замужества. Говорит, что оно веками делало женщину рабыней…

— Нет! — вновь затрясся от хохота Алистер. — Ты шутишь?

— Я в жизни не был настроен так серьезно.

— Ах вон оно что! — Алистер покачал головой. — Она бросила перчатку. У тебя нет другого выхода, кроме как принять вызов. Хотя, если честно, мне кажется, ты не вполне для этого созрел.

— А ты, видно, созрел? — Эдвард воинственно взглянул на друга.

— Я-то смог бы сорвать поцелуй и не получить при этом по физиономии.

Эдвард сделал большой шаг и встал перед весельчаком. Рука, которую он положил на плечо Алистера Картрайта, была и без того тяжела, а Эдвард еще и надавил на нее, чтобы донести до старого приятеля всю серьезность своих намерений.

— Тебе лучше держаться подальше от нее, Картрайт, — размеренно проговорил Эдвард. — Если я хоть раз застану тебя рядом с ней, то позабочусь, чтобы на охоте с тобой случилось неприятное, но неизбежное происшествие, после которого ты проваляешься в постели до конца сезона. Ты меня понял, старина?

Алистер перестал смеяться. Но и Эдвард перестал напевать свою песенку.

— Понял, — угрюмо ответил Алистер. — И нечего так на меня давить. Я все прекрасно понял.

Неожиданно Эдвард убрал руку с его плеча. Повернувшись на каблуках, он слепо побрел к дальнему краю оврага, его челюсти были крепко сжаты. Что это с ним? Алистер его самый близкий друг, одна из немногих человеческих особей, присутствие которых он мог выносить более часа за один раз. И вдруг начал ему угрожать…

— Но я все же скажу, а ты запомни, Роулингз, — я противник всей этой затеи. — Картрайт поднялся на ноги и поправил на плечах свой тяжелый плащ. — Я не хочу, чтобы эту девушку обижали.

Эдвард, вздрогнув, обернулся:

— А почему ты решил, что я собираюсь ее обидеть?

— Ради всего святого, Роулингз. Ведь не зря тебя все считают разрушителем сердец.

Эдвард невесело усмехнулся:

— Обо мне так говорят?

— Да, — сказал Алистер и желчно добавил: — Если не хуже.

Улыбка Эдварда стала шире.

— Ну и ладно.

Глава 16