Пианино. Сборник рассказов

Мое первое пианино с романтическим названием «Ласточка» я ждала целый год. У моей учительницы был Беккер. Удивительный инструмент с резным рисунком, витиеватой золоченой надписью по центру и встроенными канделябрами из латуни. Учеников у Елены Георгиевны было немного, человек шесть, и по особым праздникам она устраивала для родителей показательные выступления. При полном параде – мальчики в костюмах, девочки в вечерних платьях – мы должны были сыграть для публики несколько композиций. Я не помню, чтобы я когда-нибудь еще так переживала. Разве что, когда пыталась без взятки сдать вождение в ГАИ. Ладони потели, и в горле пересыхало, будто туда насыпали песка. Я смотрела на мерцающие свечи, потом пальцы робко ощупывали клавиши цвета слоновой кости. Глубокий вдох ныряльщика – и я забывала обо всем на свете и летела вслед за мелодией.

В советское время, которое кажется теперь волшебным, так как там осталось мое детство, пианино было дефицитом. Дефицит – это удивительное явление, благодаря которому многие простые и доступные на сегодняшний день вещи, тогда становились Прекрасной Грезой. Ты не мог вот так запросто зайти в магазин и прикупить себе рояль-другой. Они были страшно дорогие и главное – по записи. Раз в неделю надо было ездить в магазин проверять, не подошла ли очередь. Ждать было очень волнительно. Я заглядывала сквозь замерзшую витрину внутрь магазина «Рапсодия», и видела, как другие счастливчики забирают полированный «Красный октябрь», жмут его клавиши и педали, засовывают головы под крышку и слушают настрой. Пока грузчики несли пианино к машине, другая семья крутилась рядом с ними, охала на каждом повороте, пытаясь заслонить от всех руками и телом это чудо. Потом мать семейства долго ругалась с грузчиками, которые смели так небрежно, волоком тащить их хрупкую мечту. Их счастье казалось мне абсолютным.

Наш номер был 524. Поэтому родители вначале отправили меня к учительнице на испытательный срок. Если есть способности, тогда дождемся очереди, а если нет – то в местном Доме пионеров и школьников есть бесплатный кружок любителей кактусов.

Музыкальный талант обоймой не выстрелил, как ждали мама и папа, но слух прорезался. Пол года я ходила на уроки музыки, где терзала настоящее немецкое пианино, а дома репетировала на самопальном. Папа нарисовал на картоне клавиатуру и я, уложив ее на кухонный стол, исполняла самые прекрасные мелодии в мире. Красивее их я не слышала ничего в жизни. Музыка переполняла меня, пальцы стремительно летали по рисованным клавишам, и я представляла себя в белом платье на сцене огромного театра за большим белым пианино. Зал бушевал. Зрители хлопали и кричали – бис. Я же медленно и аккуратно, без грохота (как учила Елена Георгиевна) закрывала крышку и задувала свечи в канделябрах. Застав меня однажды в подобном экстазе немого исполнения, мама решила, что я схожу с ума, и потащила папу в магазин. Так в нашем доме появилось пианино. И оно мне нравилось гораздо меньше, чем картонное. Звуки, вылетающие из-под моих пальцев, были отвратительной какофонией. Вдобавок ко всему «Ласточка» постоянно требовала от меня жертв. Мне приходилось заниматься по многу часов вместо того, чтобы играть во дворе с друзьями. На пианино стоял будильник, строго контролируемый мамой, который не позволял мне слезть с круглого стула, пока не выучены этюды Черни. Меня жестко наказывали, если я приносила по музыке двойки. Признаюсь, я часто ненавидела Ласточку. У нас были с ней непростые отношения. Иногда она была покладистой, и я без труда разучивала сложные мелодии, но чаще всего клавиши не слушались меня, длинны детской руки не хватало, чтобы целиком взять октаву, и я срывалась, плакала, долбила со всей злости кулаком по клавиатуре. Мама давала мне подзатыльник, кричала, что они вложили в мою музыку все силы и деньги, что она заморозила придатки, стоя зимой в очереди за дурацким пианино. И хотя через насколько лет я уже могла более-менее прилично исполнять Моцарта и Бетховена, а папе аккомпанировать романсы, я разлюбила музыку. Когда я сдала последний экзамен, то убрала ноты в коробки и больше к Ласточке не прикасалась.

Потом родители развелись и продали общую квартиру. Мне при разделе имущества, как тому дурню из сказки, досталось пианино, на котором я больше не играла. С тех пор начались мои с Ласточкой скитания по съемным апартаментам. Она честно выдержала два переезда, но третий, как мне сказали знакомые, будет последним. Пианино не любит транспортировку и быстро портится. Поэтому, когда у меня, наконец, появилась собственная квартирка-живопырка, стало очевидно, что с пианино пора прощаться. Грузчики сказали, что для Ласточки придется выламывать дверной проем. 29 хрущовских квадратных метров были предназначены только для того, чтобы есть и спать, и никак не располагали к искусству с применением габаритных музыкальных инструментов.

Я дала объявление. Вскоре позвонила какая-то дамочка и согласилась забрать Ласточку. Мы чудесным образом обо все договорились, после чего я предусмотрительно спросила: