Пианист

«Дорогой Герхард, до меня доходят самые разные сведения относительно Вашего места жительства в Барселоне, кто-то даже сказал, будто Вы еще не возвратились из-за границы. Вас, наверное, удивит, что я в столь короткий срок успел съездить за границу и возвратиться обратно, но не сомневаюсь, вы меня поймете – в стране такое происходит. Завтра я отправляюсь на фронт в отряде милиции ПОУМ после короткого обучения, в результате чего, кроме всего прочего, научился стрелять. Я не проходил военной службы, был освобожден от призыва, и теперь опасаюсь, что мне будет трудно приспособиться к сложным условиям. Я стреляю. Иногда даже попадаю в мишень. Наконец-то мои руки чему-то послужат. Что касается музыки, я набрался терпения и переписал все свои сочинения, чтобы взять копии с собой на фронт и там работать. Я не закрываю глаза на трудности, и главная трудность – где играть. На фронте нет роялей, так сказал мне один начальник, видимо важный, судя по тому, как уверенно и категорично говорит он о том, что есть и чего нет на фронте. Я рассчитываю, что как-нибудь меня отпустят на побывку, и я надеюсь, Вы напишете мне, где бы ни находились. Я познакомился с Мийо. Это предпоследнее событие в моей парижской жизни. В газетах прочел, что объявлена премьера его «Христофора Колумба», по драме Клоделя. Как интересно. Мийо теперь для меня словно далекая и плохо отпечатанная фотография. Но к чему лишние слова. Мой адрес: Альберт Росель, Колонна Маурина, Тьерс (Уэска), а лучше оставьте письмо на мое имя в помещении ПОУМ, на Рамбла-де-лос-Эстудиос, и мне его перешлют».

Послесловие Уроки маэстро Роселя

С виду невзрачный, как будто прибитый жизненными невзгодами, неряшливо одетый старик, сгорбившись и от всего отрешившись, сидит за роялем в заведении более чем сомнительного пошиба близ барселонского бульвара Рамблас. В перерывах между выступлениями отвратительно кривляющихся эстрадных «звезд», подчеркивающих свою извращенность и потакающих низменным вкусам толпы, – модных артистов, которым аплодирует сам министр культуры, демонстрирующий свою «демократичность», – пианист тихо, словно для себя, наигрывает фрагменты из пьес Федерико Момпоу, барселонского композитора, ученика Пабло Касальса, в своих произведениях стремившегося передать своеобразие народной музыки Каталонии. Что это: протест старого музыканта против эрзац-культуры, насаждаемой в его стране под лозунгом «свободы искусства», или же просто стремление отдохнуть душой от окружающей грязи, погрузившись в кристально чистую музыку? Как бы то ни было, звуки, свободно и уверенно извлекаемые пианистом из инструмента, заставляют встрепенуться всех, кто хоть немного разбирается в музыке, – они с удивлением вслушиваются в мастерское исполнение, столь неожиданное в таком месте. И вокруг музыканта, такого вроде бы жалкого на вид, образуется необычное магнетическое поле: от него исходит поразительная внутренняя сила, чувство огромного достоинства – все почтительно обращаются к нему, называя его «маэстро»…

Как же мог попасть в этот модный вертеп незаурядный музыкант Альберт Росель, пятьдесят лет назад считавшийся одним из наиболее талантливых и многообещающих испанских пианистов? С какими жизненными итогами подходит к своему концу герой романа «Пианист», написанного испанским писателем Мануэлем Васкесом Монтальбаном? И зачем автор привел его в это заведение, ничего общего с культурой не имеющее?