Пианист

Проблема личной «победы» или «поражения» в испанском обществе и прежде занимала немалое место. Однако в 50 – 60-х годах, как верно замечает Вентура, перед интеллигенцией, боровшейся против франкизма, этот коренной вопрос бытия представал в ином ракурсе: понятие «жизненной победы» связывалось с общим продвижением общества вперед. «Мы побеждали и терпели поражение коллективно, – говорит он, – а теперь все свелось к личной победе в чисто индивидуальном плане». При этом люди особенно истово рвутся ныне к материальному и карьерному успеху, так как появление в Испании к 70-м годам потребительского общества с его повышенным соблазном «вещизма», со стремлением личности выделиться на фоне нивелированной массы сделало желание такого успеха особо острым и болезненным, все больше разобщая людей. А проникновение в Испанию духовных ценностей американизированного общества с его культом «погони за удачей» гипертрофировало это чувство до крайности – оно приводит к тому, что, как утверждает испанский социолог Амандо де Мигель, «межличностная конкуренция в стране в постфранкистский период еще больше обострилась, вытесняя былую человеческую солидарность».[162]

Утрата нравственных критериев в погоне за такого рода «победой» в жизни – другой аспект главной темы в «Пианисте» Васкеса Монтальбана. Именно отношение к этой проблеме различает с самого начала представителей «поколения 40-летних» в первой части книги, разделяя их на идеалистов, хотя и разочарованных, и прагматиков, достигших материального преуспеяния. Но такое разделение уходит корнями в прошлое, показывает Васкес Монтальбан, проводя через весь роман линию противостояния двух антагонистов: маэстро Альберта Роселя и композитора Луиса Дориа.

Хотя в центре романа – образы музыкантов, и их в какой-то мере разделяет также отношение к музыке и культуре, занимающих в этом произведении большое место; хотя роман «Пианист» построен по законам музыкальной композиции, напоминая собой трехчастную фортепианную сонату, а во всем повествовании, словно в музыкальной пьесе, искусно переплетаясь и создавая драматические контрапункты, звучит целый ряд тем и мотивов, принципиальный водораздел между Роселем и Дориа проходит не столько через эстетику, сколько через этику – именно на этом поле писатель сталкивает оба персонажа, проверяя их внутреннюю сущность отношением к жизни, особенно на крутых ее поворотах.

Судьба тесно связала обоих музыкантов еще в 1936 году, когда они оба оказались в Париже, где перед ними открывались двери в мир большого искусства. Правда, уже тогда Дориа – композитор, несомненно, даровитый – движим стремлением не столько творить большую музыку, сколько утвердиться среди своих коллег, не гнушаясь средствами, приспосабливаясь к обстоятельствам, постоянно привлекая внимание к своей персоне искусным эпатажем и парадоксальными афоризмами, на которые он мастер (в этом образе, отметим сразу же, угадываются черты испанского художника Сальвадора Дали, который прославился не только своими талантливыми картинами, но и показной экстравагантностью; сумел, в отличие от большинства своих сверстников, получить признание еще при Республике, ужиться с режимом Франко и процветать после смерти каудильо – не случайно в романе «Птицы Бангкока», где «эскизно» выведены Росель и Дориа, последний предстает не как музыкант, а как живописец и поэт). Росель, получивший от республиканских властей стипендию для совершенствования исполнительского мастерства в Париже, безусловно, глубже и талантливее своего коллеги, хотя на вид тих и неприметен. И в чем-то он с самого начала – современный Дон Кихот: у него твердые нравственные ориентиры, определяющие его отношение как к искусству, так и к жизни вообще. Он тесно связан профессиональными интересами с Дориа, который старше его и раньше приехал во Францию, освоился в ней, пытается опекать младшего коллегу, «не умеющего жить», сделать своим адептом. Но Росель не приемлет «наставничества» Дориа, ласково журящего его за «провинциализм» и отсутствие напористости в устройстве своих дел, все больше и больше отходит от него.

Решающее столкновение между обоими персонажами, в котором испытывается их отношение к реальной действительности, происходит в момент, когда в Испании вспыхивает гражданская война. Дориа пытается отговорить Роселя от возвращения на родину ссылками на то, будто бы настоящий художник должен стоять «вне политики». Но пианист, для которого искусство и народ – понятия неразделимые, не раздумывая, возвращается на родину, сражается с оружием в руках против фашизма, затем проходит через голгофу франкистских концлагерей и тюрем.