Пианист

– У меня есть знакомый парень, он матрос, когда они заходят в Барселону, я смотрю все фильмы за год, – заявила Офелия. – Он привез мне французские чулки из стеклянной нити, но у меня нет денег, чтобы поднимать петли, когда они спускаются. По-моему, в нашем квартале у меня одной стеклянные чулки.

– Говорят, они очень легко снимаются. Вот бы посмотреть, как ты их снимаешь.

– Я снимаю их двумя руками и очень медленно.

– Неужелидаже на кинотеатр «Ора» нету? Там такой дешевый вход, только что не приплачивают тебе…

– Но зато там полно клопов и стариковской мочой воняет.

– Поди узнай, кем там воняет, может, как раз молодые мочились.

Старик Бакеро, похоже, обиделся.

– Не обижайтесь, старина. Варьете в «Ope» – самое мерзкое заведение…

– А разве в «Ope» есть варьете?…

– Я спутал с «Кондалем». На днях один клоун стал там делать стойку на столе и, сколько ни делал, все падал. Кончил тем, что попросил у публики извиненья. Сказал, что совсем ослаб. Пять дней ничего не ел.

– И кто-то из публики дал ему бутерброд.

– Нет. Просто похлопали ему. Громко хлопали и долго, и он очень растрогался.

– Я предпочитаю плакать на кинокартине, а не в варьете. Мне кажется, эти две очаровательные девушки совсем заскучали, ну что, Андрес, может, займемся твоим любимым спортом?

– Не валяй дурака, Кинтана.

Словно конферансье перед многолюдным залом, Кинтана поднес ко рту воображаемый микрофон:

– А сейчас, дамы и господа, перед вами выступят Андрес и Кинтана, великолепная танцевальная пара из «Мелодий Бродвея» и «Дочери Хуана Симона», они покажут вам путешествие к звездам. С крыши на крышу, как Дуглас Фэрбенкс, волшебные гимнасты в небе Аравии. Как вы посмотрите на то, чтобы совершить экскурсию по крышам – до самого края пропасти, что на площади Падро, через весь квартал одним махом?

– А можно? – Магда пришла в восторг.

– Пусть Андрес ответит, он специалист.

– Почему же нельзя, правда, уже темнеет.

– А под конец дивного путешествия к Южным морям вторгнемся во дворец Манон Леонард и попросим ее принести свой роскошный мраморный рояль в дар Андре Костелянцу [51]и его оркестру, который почтит нас исполнением концерта си-бемоль, так это говорится, сеньор Росель?

– Можно и так.

– Я – с вами. А если нельзя в туфлях, они мне жмут, то я разуюсь.

– Если будет нужно, я понесу ее на руках.

– Ты, Кинтана, пузыришься, как стакан газировки.

Кинтана уже успел схватить Офелию под руку и превратил ее в Джинджер Роджерс, которую закружил в танце Фред Астер. Девушка заливисто смеялась, и сеньора Асунсьон заулыбалась, кивая в такт воображаемой музыке, под которую вдохновенно танцевал Кинтана. А Кинтана, кружась, выкрикивал: в следующей жизни я буду наемным танцором! Андрес обдумывал предстоящую экскурсию, взвешивал все за и против и для начала решил отделаться от племянника.

– Иди домой.

– Хочу с вами.

– Тогда попроси разрешения у мамы.

– Она не отпустит.

Пока Андрес раздумывал, Кинтана отделился от своей партнерши и первым вспрыгнул на первый уступ из кирпичей, что соединял крышу-террасу девятого дома с крышей-террасой седьмого. За ним прыгнули Офелия, Магда и мальчик. Юнг подталкивал Андреса и Роселя последовать их примеру.

– Я буду замыкать.

– Ты, Маноло, останешься тут, надо подсчитать, сколько газет не продано, чтобы завтра вернуть.

– Я потом это сделаю, мама.

И без того пошатнувшийся авторитет сеньоры Асунсьон рухнул окончательно, когда ее муж поднялся, вдел ноги в альпаргаты и сообщил:

– Я тоже иду.

– Куда идешь? Все вы с ума посходили, что ли? Из-за какого-то пианино. Разве нельзя пройти нормально по улице и попросить пианино, как положено?

– Пианино – дело десятое, сеньора Асунсьон. Главное – приключение.

Это крикнул Кинтана, который почти уже перебрался на террасу дома номер семь.

Чета Бакеро тоже поднялась на ноги; вершины, которые собирались покорять их соседи, казались совершенно недостижимыми им, оставшимся рядом с сеньорой Асунсьон и Томи, тот никак не мог примириться с внезапным бегством мальчика– и пытался нюхом измерить расстояние, отделявшее его от маленького хозяина.

– Прощайте. Запомните нас такими, какими видели в миг расставания: молодыми и смелыми, – продекламировал Кинтана, перелезая через ограду на крыше седьмого дома.

– Прощайте, сеньоры.

Старик Бакеро махал им вслед беретом.

– Приятно было с вами познакомиться, сеньор Росель.

Бакеро, размахивая беретом, обращался главным образом к Роселю, который карабкался по кирпичным уступам на четвереньках.

– Если бы не проклятая слабость, я бы тоже пошел с ними.